генерал

 

ГЕНЕРАЛ

 

     Через 10 дней Иван Пантелеймонович получил сообщение из Министерства обороны, что ему присвоено звание генерал-майора. На второй день  по спецпочте  пришло постановление, подтвердившее присвоение  звания.   Получив   генерала, он был на седьмом небе.

     Пошли поздравления,  цветы, рукопожатия.

     В его кабинете подчиненные  накрыли стол. По своему наполнению стол был просто сказка. Чего там только не было! Одних крепких спиртных напитков - свыше тридцати наименований. Вина  представлены чуть ли не со всей Европы. 

     Ниже полковника из приглашенных  никого не было.

     Первым  подъехал прокурор округа Николай Васильевич. За ним - командующий округом, очень важный, ведь он был здесь в самом высоком звании – генерал-полковник. Тут же появился и главный герой, зять Ивана Пантелеймоновича - старший лейтенант Бохвостов.

     Пир по случаю присвоения генерала начался.

     Адьютант Ивана Пантелеймоновича, прапорщик Килькин, наполнил по самую верхушку граненые двухсотграммовые стаканы «Столичной».

     Такие офицерские обычаи существуют десятки лет.

     Командующий округом в стакан полковника Кишкина, уже ставшего генералом,  кинул  генеральскую звезду, громко крикнул:

    -За увеличение нашего полку!

     Офицеры дружно чокнулись с генералом  и осушили стаканы.

      Генерал Кишкин выпил «Столичную» до дна. На дне осталась генеральская звезда. Командующий взял стакан генерала, вылил остатки водки и генеральскую звезду Ивану Пантелеймоновичу на голову. Генерал снял звезду и передал прапорщику Килькину. Килькин  прицепил ее к погону.

     Никто из присутствовавших  офицеров до пищи не дотронулся, хотя стол ломился от изобилия блюд. На столе была колбаса разных видов. Только  одних сырокопченых колбас было свыше десяти сортов. Правда, она была нарезана  чисто по-офицерски, большими кусками, не очищенная. Стояли наспех приготовленные адьютантами салаты. Кто приготовил салат из огурцов, кто - из помидор, из редиса, капусты.  Адъютант генерала Козлинского приготовил салат даже из чистого зеленого лука. Закуски выглядели как-то грубовато,  ведь все готовилось наспех.

     Как старший по званию командующий дал команду еще раз наполнить стаканы, что было сделано немедленно. Выпили  снова до дна за вторую генеральскую звезду.

     Командующий   повторил свой жест: остатки водки и вторую звезду вылил новоиспеченному  генералу на голову.

     После  исполнения  ритуала обмывания генеральских звезд  приступили к закуске. И вдруг командующий, не успев дотянуться до салата из лука, увидел что-то странное: среди генералов сидел какой-то старлей. Он спросил у новоиспеченного генерала:

    -Ваня, а это что за явление Христа народу?

     Генерал, покраснев, тихо ответил:

    -Это мой зять, он работает у Николая Васильевича следователем.

    -Тогда почему он до сих пор старлей?

      Как ни странно, возле командующего появился его помощник полковник Спешкин:

    -Это все можно исправить сейчас же, товарищ командующий. Разрешить подготовить приказ о присвоении ему очередного звания капитана, ведь он наш, как и Иван Пантелеймонович.

      Командующий кивнул головой:

     -Готовь!

      Пока генералы и офицеры приступали к закуске, Спешкин готовил на скорую руку приказ. Генералы не успели толком закусить, как Спешкин  преподнес  текст приказа о досрочном присвоении старшему лейтенанту Бохвостову очередного звания капитан, который немедленно был подписан командующим округом.

      Командующий принялся закусывать. Ел торопясь, как будто кто-то мог у него отнять закуску.  

      Полковник Панкратов, заместитель Ивана  Пантелеймоновича, увидев такое молниеносное повышение в звании зятя шефа, человек, знавший все, что вокруг происходит, провозгласил тост за самого молодого капитана Бохвостова.  Сорвал с  погона Килькина две звездочки и кинул в стакан Бохвостова. Офицеры дружно подняли по третьему стакану со спиртным за новоиспеченного капитана.

     Панкратов повторил жест командующего: вылил остатки водки и звездочки на голову Бохвостова.

    После выпитого четвертого стакана командующий запел: “… Есаул, есаул, заче - е -е - м  бросил”,-перепутав слова,  cплюнул, начал другую: “Господа офицер -ы–ы-ы”. Забыл слова, снова сплюнул и выругался матом.

      Пьянка  разгоралась.

      В разгар  веселья генералу Кишкину доложили, что появилась  его жена, Мария Семеновна. От неожиданности генерал побагровел. Выскочил в приемную навстречу  жене и спросил с испугом:

   -Что случилось, Маша?

     Маша была вся в слезах. За последнее время она сильно сдала, постарела, поседела не по годам. А ведь ей исполнилось только сорок  лет. Жена, плача, рассказала, что Бохвостов   побил   Алену,  после того, как узнал, что она беременна. Сейчас она в больнице.

     Генерал не находил слов. Выручил его полковник Панкратов:

    -Наконец-то появилась боевая подруга, пойдем, выпьем за нее.

     Генерал молчал. Мария Степановна вытерла слезы, привела себя в порядок, взяла мужа под руку, и они вместе зашли в кабинет.

     Офицеры, увидев женщину, зашедшую под руку с генералом, тут же наполнили  стаканы и предложили выпить  за боевую подругу. Мария Степановна, покраснев, выпила. Офицеры в присутствии женщины выпили снова  до дна.

      После этого многие уже не могли стоять на ногах. Кто стоял, облокотясь на стол, кто сидел на стульях. Командующий сидел  на столе в тарелке с салатом, весь залит вином и водкой.  Два генерала лежали на полу. Один офицер лежал без движения прямо под столом. Это был полковник Спешкин, ему досталось больше всех. Спешкину пришлось выпить стакан “Столичной” прямо из рук генерала Кишкина за услугу зятю. Возле его головы лежали объедки курицы и аккуратно выложенный салат.

      Бохвостов стоял уже в погонах капитана и ехидно улыбался теще: ну что  мол, дура, пришла? Бил Алену и дальше буду бить.

      Мария Степановна, увидев Бохвостова, вся задрожала. Подошла к нему, отпустила со всей силы пощечину. Бохвостов пошатнулся, еле удержался на ногах. Мария Степановна второй раз нанесла удар кулаком по скуле. Бохвостов упал на пол и по причине большого количества выпитого спиртного встать на ноги так и не  смог. Мария Степановна в пылу злости  продолжала бить Бохвостова ногами.

     Видя какую-то суету,  генералы ничего не понимали. Да и как они могли что-либо понять после такого количества выпитого!

      Командующий невразумительно что-то спросил, не получив ответа, сполз в подставленное ему кресло, уснул. Генерал Абросимов, заместитель начальника штаба округа, подсказал Марии Степановне:

    -Ты его, по-женски, просто поцарапай.

      Услышав поддержку, жена генерала еще с большей силой накинулась на зятя. И действительно нанесла на лицо и голову несколько царапин. Бохвостов сопротивления не оказывал, поскольку был  мертвецки  пьян.

     Увидев бесполезность своих телодвижений, Мария Степановна взяла мужа под руку и начала уговаривать его двигать к дому.

      Генерал уже в генеральской форме - постарался Килькин -  ничем не отличался от других.  Шатаясь, пошел по кабинету, кого-то искал. Не найдя ему нужного человека, плюнул, выругался матом, крикнул: “Тюлькин!”, перепутав фамилию своего адьютанта, “Машину к подъезду! Остальных вместе с адъютантами  разнеси по машинам”.  Зависнув на плече жены, вышел в коридор.

     Через час генерал был в постели у себя дома.

     Тяжелая миссия   выпала на  долю адьютанта  Килькина и его коллег.

     Что там творилось, знает только один Бог. Бедные генералы упились вусмерть. Не знали, где они находятся.

     Больше всех перепало генералу Козлинскому, заместителю командующего по тылу. Бедняга зашел в туалет  и не мог выйти из него: дверь не открывалась. Чего он только не предпринимал! Генералу показалось, что кто-то его закрыл. Он начал стучать в двери, да так сильно, что находившиеся в здании офицеры и солдаты сбежались с разных концов в страхе, что начались боевые действия. Многие из них прихватили с собой автоматы и личное оружие,  комплекты боеприпасов и  средства химзащиты. Один солдатик, первым определивший, откуда идет стук, подбежал к туалету и сильно толкнул ногой дверь. Дверь открылась. Увидев перед собой лежащего на полу генерала ногами к   двери,  солдат страшно испугался и крикнул  что было сил:

     -Генерала убили!

      Кузькин, адъютант генерала, побелел как белое полотно: ведь ему поручено охранять жизнь генерала. Ну, подумал, конец, придется садиться в тюрьму. Но он не успел до конца додумать о последствиях: генерал вдруг зашевелился и попытался встать на ноги. Ему это никак не удавалось. Он матерился как сапожник:

    -Cволочи, зачем закрыли  туалетную дверь на замок!?

      Присутствовавший   особист сразу начал расследование. Осмотрев дверь  и не обнаружив никаких замков, понял, что генерал перепутал, в какую сторону открывалась дверь туалета.

       До прапорщика Кузькина тоже дошел весь генеральский  конфуз.   Он попросил солдат и офицеров разойтись, при этом добавил шутя:

     -Военные действия  я приостанавливаю. Война закончилась в пользу бдительных. Всем объявляю благодарность. Товарищ генерал за последнее время  страдает расстройством желудка.

      Помог встать генералу на ноги, взвалил его на спину и понес на выход.

      Один из солдат вслух сделал вывод:

     -Мужики, я теперь понял, почему у генералов такие здоровые адьютанты.

      В коридоре раздался смех. Это был солдат роты охраны штаба округа рядовой Шумейко…

      Казалось бы, все закончилось. Да нет, не тут-то было. Через минут двадцать приключилось что-то подобное с прокурором округа Николаем Васильевичем. Бедняжку  прижало так, что он, не доходя до туалета, описался. Возвратился  в кабинет в мокрых штанах.  Генералы заметили конфуз прокурора. Абросимов  отпустил злую шутку:

    -Все обошлось хорошо, ладно, хоть не обосрался.

     Приключения продолжались.

     Те, кто на полу уснули раньше, проснулись и принялись за начатое. Пьянка возобновилась.

     Генерал  Абросимов после просветления заметил, что на столах отсутствует спиртное:

    -А где генерал Козлинский? Почему на столе не вижу водки, почему нет коньяка? В конце концов, где девки? Где адъютант генерала Козлинского? Кузькин, ко мне!

    Кузькин подбежал к Абросимову и доложился:

   -Я здесь,  товарищ генерал!

   -Послать солдат за водкой и чтоб непременно были сейчас бабы.

   -Есть, товарищ генерал!

     Кузькин, получив команду от генерала, задумался. Собственно говоря, зачем им нужны бабы? Да их самих хоть сейчас трахай. Они же без памяти и ничего уже не соображают. Зачем им водка? Они и так уже спят кто на полу, кто в салате, кто  обрыгался, валяется в грязи.   

     Адъютантам надоело смотреть на пьяные рожи и ждать. Начали растаскивать своих генералов по машинам.

     В кабинете генерала Кишкина под столом остались спать два человека - полковник Спешкин и  капитан  Бохвостов. Лежали они рядом, как два родных брата. Оба что-то мурлыкали сквозь сон.

     Кузькин отнес своего генерала в машину и отправил его домой. Возвращаясь назад в кабинет Кишкина, встретил своего коллегу Килькина и предложил ему немного выпить в кабинете генерала.

     Зашли в кабинет.  В темноте  раздавались какие-то странные  вздохи.  Кузькин высказал догадку:

    -Надо же, все-таки какая-то баба нашлась!

      Решили подождать. Подождали минут десять. Вздохи прекратились. Открыли дверь кабинета, зашли. Включив свет, Килькин, заорал:

    -Саша, да здесь не женщин трахают, здесь два голых мужика!

      Кузькин присмотрелся. Действительно, на полу расположились два мужика, один на другом. Оба стояли раком. Один сверху, второй снизу, еле узнали их: тот, который был сзади, оказался капитаном Бохвостовым, под ним - полковником Спешкиным. Оба голые. Член  Бохвостова был в заднем проходе Спешкина.

     И тут Кузькин  культурно, как будто никого не видит, сказал Килькину:

    -Слава Богу, все ушли, и мы можем спокойно выпить.

     С одной стороны, смех распирал их по-страшному, с другой, было противно, потому что сексом занимались два мужика. И, тем не менее, Кузькин взял бутылку с коньяком и разлил в стаканы. Оба крякнули и залпом выпили. Закуска при таком паскудстве не шла. Еще налили. Выпили. Выпили третий раз. Им стало все равно. Не обращая на половую возню двух педарастов, пили и закусывали.

     Так они сидели часа полтора. Вдруг из-под стола голый вылез полковник Спешкин и спросил:

    -Как это так, пьете без меня!

     Кузькин, как более находчивый, ответил:

   -Товарищ полковник, а мы вас не видели, простите нас! – Налил Спешкину в стакан коньяк и предложил ему выпить. Спешкин, еле стоя на ногах, видимо ничего не осознавая, выпил. Принялся закусывать. Закусил и снова спросил: 

   -Слушай, Кузькин, где моя одежда?

     Кузькин, недолго думая, поднял из-под стола его одежду, помог одеться и предложил помощь в доставке его домой.

     Кузькин и Килькин, уже сами ничего не соображая, помогли Спешкину выйти к машине. Вышли, забыв о Бохвостове, сели вместе со Спешкиным  в машину и поехали по домам.

ПОХМЕЛЬЕ

 

      Генерал Кишкин обычно на работе появлялся к шести утра. Не хотел ничего менять в своем распорядке и в этот раз. Тем  паче очень хотелось появиться  в генеральской форме.

      Прибыл, как всегда.

      Дежурный по округу доложил, что происшествий  за время его дежурства не случилось.

      Дежурный по аналитическому управлению доложил, что “задержан его зять, так как, находясь у генерала в кабинете,  пытался звонить по спецсвязи и пробовал открыть сейф. Сейчас находится  в спецкомнате под замком до вашего прихода. Какие будут указания, товарищ генерал?” Кишкин вздохнул и сказал:

    -Гоните вы его в три шеи и больше  ко мне не пускайте ни под каким предлогом!

     Дежурный  управления понял: что-то у генерала с зятем не ладится.

      Бохвостова из спецкомнаты выгнали. Дежурный предупредил его:  

     -Если   ты, Бохвостов,  хотя бы еще раз появишься в управлении, то мы тебя не только задержим, но и надолго посадим.

     Бохвостов вышел на свободу, облегченно вздохнул. Сильно беспокоила голова. Поташнивало.  Мучило похмелье.  Город только  просыпался. Пошли  первые трамваи. Что-то поташнивало. Магазины были еще закрыты. “На железнодорожный вокзал от здания округа далековато. Но куда деваться? Нужно ехать и непременно похмелиться” - размышлял Бохвостов.

     В половине седьмого он появился на вокзале. Подбежал к первому попавшемуся  киоску, взял бутылку пива и с жадность залпом выпил.

      Головная боль  начала проходить.

      Бохвостов, держа в руках пустую бутылку, еле стоял на ногах. В это время к нему подошел военный патруль. Офицер в звании майора потребовал у Бохвостова документы. Бохвостов немедленно представил офицерское удостоверение. В удостоверении было сказано, что представитель сего есть никто иной, как старший лейтенант Бохвостов.

      Майор возмутился:

    -Товарищ Бохвостов, в удостоверении вы старший лейтенант, а погоны уже капитана. Это что, вы себе сами присвоили капитана? Да и рожа ваша почему-то вся исцарапана? Вы что, подрались?

      С перепою Бохвосов ничего не мог соображать. Посмотрел на  свои погоны. Действительно, капитан. Никак не мог понять, что произошло.  Откуда у него появилась еще одна звездочка?  Начал рассказывать майору, что вчера обмывал генеральское звание тестя, что сильно был пьян и ничего не помнит:

     -Товарищ майор, если вы не верите, можете позвонить по телефону 511237 и все выяснить, как все получилось, что у меня появилась четвертая звездочка.

     Майор, недолго думая, предложил Бохвостову пройти в здание железнодорожной комендатуры для выяснения его личности. Бохвостов повиновался. Зашли в здание  комендатуры. Майор снял трубку и набрал номер телефона, данного Бохвостовым.  На звонок ответил генерал Кишкин. Майор  спросил его, знает ли он капитана Бохвостова? Генерал ответил резко:

    -Никого я не знаю! И больше сюда, товарищ майор,  не звоните!

     После такого ответа майор резко поднялся со стула, выхватил из кобуры пистолет и, направив в сторону Бохвостова, крикнул:

-Руки вверх, прохиндей!

 Два солдата  накинулись на Бохвостова, скрутили ему руки назад и очень сильно сжали. Бохвостов закричал. Солдаты держали его изо всех сил. Майор тем временем снял с Бохвостова ремень, вывернул все карманы. Ничего подозрительного в них не нашел.

      На вопрос майора, где подрался, Бохвостов молчал. Спустя несколько минут, заплакал и попросил позвонить в прокуратуру округа и выяснить его личность. 

      Майор, не раздумывая, позвонил по указанному телефону в прокуратуру гарнизона и попросил, чтоб немедленно приехали и разобрались со своим офицером.

     Через десять минут в комендатуре появился помощник  военного прокурора Свердловского гарнизона подполковник Хильченко. На его просьбу открыли камеру для задержанных.

     Хильченко не поверил своим глазам. Перед ним стоял вчера назначенный  старшим следователем окружной военной прокуратуры  старший лейтенант Бохвостов. Присмотревшись к нему, увидел на нем уже погоны капитана. Подумал: “Ну и растет же, гад!” Промолчал. Пригласил Бохвостова выйти.

     Расписавшись в получении своего коллеги, Хильченко, ничего не выясняя, предложил Бохвостову немного поправить здоровье.

     Вдвоем зашли в железнодорожный ресторан.  Хильченко заказал по сто пятьдесят граммов водки. Бохвостов, как всегда, схватил стопку и залпом выпил.

     Ему сразу полегчало. Вздохнул.

     Хильченко и Бохвостов вышли из ресторана. На выходе Бохвостов задержался у зеркала. Увидев потемневшие  царапины на своем лице, заметил:

    -Видишь, Хильченко, как нашего брата, прокурорского работника уважают. Я этих гадов пересажаю! Вот посмотришь, прокурор даст санкцию на их аресты, а этого майора разжалую до младшего лейтенанта!

      Вышли  на привокзальную площадь, сели в поджидавшую их машину и уехали.

      Приехали в гарнизонную прокуратуру.

      Дежурный по прокуратуре поздравил Бохвостова с  досрочным присвоением ему звания капитана.

      Подполковник Хильченко сразу все понял: ведь вчера  Кишкину, тестю Бохвостова, присвоили звание генерала. Видимо, заодно и зятю сделали подарок.

      Как только Бохвостов  перешагнул порог кабинета, Козявка пошел ему навстречу с протянутой рукой и с улыбкой на лице, приговаривая:

     -Поздравляю с присвоением  тебе, дорогой друг, очередного звания. Надеюсь, не за горами очередное звание майора. Растешь ты не по дням, а по часам. Приятно иметь с такими людьми дело. Молодец, так держать! - Немного помолчав, добавил: - Ты знаешь, Виталий, прокурор округа предложил твою кандидатуру на должность моего первого заместителя. Ну,  как, не откажешься от такого  предложения? Гляди, месяца через три Министр обороны досрочно тебе присвоит майора. Думай, Бохвостов!

      Интонация Козявки свидетельствовала о презрении.

  Бохвостов молча простоял минуты три, потом спохватился и ответил:

 -Хорошо, товарищ полковник. Спасибо за предложение! Разрешите подумать. Через день буду готов дать Вам ответ. Разрешите идти?

   Полковник Козявка был ошарашен  таким ответом:

  -А я о тебе, Бохвостов, был худшего мнения.  Оказывается, ты еще и умен. Можете идти, товарищ капитан, больше не смею Вас задерживать!

     Бохвостов по всем правилам щелкнул каблуками, развернулся и вышел.

 

ВСТРЕЧА  ОДНОКАШНИКОВ

 

     Бохвостов вырвался на улицу. Не мог надышаться свежим воздухом. Не знал, что с ним происходит: неужели его постигла  белая горячка? “Все, баста, - сказал он себе, - перестаю пить.”  Сегодня утром показалось,  что   повысили  в  звании,   сейчас   еще  лучше - повысили  в должности, вчера  назначили старшим следователем, сегодня - помощником прокурора гарнизона. Не может такого быть,  чтобы в течение двух дней дважды повышали. Все, перестаю пить. Сейчас еду в окружную прокуратуру и прошусь в отпуск.”

     Пошел пешком. По дороге размышлял: «Какой - же он негодяй! В школе учился так себе. В институте тоже нечем похвастаться - перебивался на тройках. Изнасиловал свою собственную жену, затем незнакомую девушку. Десяток невинных солдат посадил  за решетку. Сегодня наступает наказание господа Бога за совершенные грехи!”

     У Бохвостова  почему-то заболел член. Не выдержав боли, он свернул за угол. Открыв ширинку, вытащил член. Он был весь красный, с кровоподтеками. Мошонка и лобок  - в крови. Откуда кровь? Да еще вонь какая-то!  Кажется, никуда из кабинета генерала Кишкина  нон не выходил. Что же произошло?

      Бохвостов шел и вспоминал. Но в  голове ничего не прояснялось.

      Неизвестно, чем бы это кончилось, не встреться ему на пути однокурсник Вовка Шавкин.

      Увидев Бохвостова, Вовка начал кричать на всю улицу:

     -Кого я вижу, неужели это ты, Бохвостов? Здравствуй, дружище!              - Подошел  вплотную к Виталию, обнял его и троекратно поцеловал в щеки. То же самое сделал Бохвостов. Вовка не унимался: - Это же надо, после окончания института прошло без малого два года и ты, Виталий, уже капитан! Как я рад за тебя, как я рад! А ты знаешь, Виталий, мне тоже повезло. Я после своих, известных тебе похождений на женском фронте, женился удачно. Правда,  меня заставили это сделать,  а потом понравилось. Родился сын после изнасилования  и женитьбы. Такой хороший карапуз, весь похож на меня. Сейчас вот работаю в милиции опером  уголовного розыска в Талицком райотделе милиции, а мой тесть, Свиньяков, начальником этого  райотдела. Красота! Дела идут на славу. Недавно от начальника УВД области получил именные часы за раскрытие преступления. Ты знаешь, Виталий, расхохочешься: два мужика в колхозе украли корову, зарезали ее, а  их сосед настучал тестю. А он возьми и мне подскажи, где искать. Через час я привел их в контору колхоза с поличным, то есть со свежим мясом. Правда, председатель колхоза на радостях пол коровы отстегнул мне. Мужикам дали по четыре года лишения свободы общего режима. А мне начальник УВД области, вдогонку за ценным подарком - приказ о досрочном  присвоении мне звание старшего лейтенанта милиции. Слышишь, Бохвостов? Бохвостов, проснись! Жизнь бурлит, радуйся ею, а ты какой-то понурый. Да что с тобой случилось? Давай врежем по стопарику, а там, гляди, повеселимся с девочками. Я сейчас при деньгах, Бохвостов. Вот посмотри, - вытащил из кармана и показал ему пачку новеньких десяток.- Вспомним студенчество!

     Бохвостов ничего не мог понять, что с ним происходит. Думал: “А если он сошел с ума - это в лучшем случае? Ну, а если это белая горячка, пиши – пропало. Ладно, если это сон. Он же настоящая скотина! Родителям не писал и не звонил почти год. Приехавшей двоюродной сестре, у которой стащили кошелек, не дал ни одной копейки, сказав ей: много  мол, вас тут нищих ходит. Не слушал ее,  когда она рассказала, что тяжело болен отец, что мать выбивается из последних сил, вдобавок еще сгорел  их дом. Все к одному.”

     Бохвостов понимал, что он живет совсем не так, как нужно жить, но ничего не предпринимал. Все катилось по наклонной вниз.

     Вот с такими мыслями Бохвостов и Шавкин направились в ресторан “Большой Урал”.

     Сели за столик. К ним подошла официантка. Бохвостову не понравилось, как она на него посмотрела, накричал на нее. Та в слезах убежала. Подошла другая. Приняла заказ.

    И тут вдруг к нему присмотрелся Шавкин:

   -Ба, да ты, Бохвостов, не брит, да еще и поцарапан! Это где тебя угораздило?

     Бохвостов тяжело вздохнул:

    -Вот в том-то и дело Вовка, что не помню, что со мной происходит уже второй день. Вчера обмывали  тестя, ему присвоили генерала. Я упился так, что ничего не помню. Вот еще эти погоны - вчера был старшим лейтенантом, сегодня почему-то стал капитаном. Вчера перевели на должность старшего следователя, сегодня прокурор гарнизона сказал, что прокурор округа предложил мою кандидатуру первым заместителем прокурора гарнизона. А должность полковничья, не  много ли для капитана? Вчера было чистое лицо, сегодня поцарапан. Вчера  сильно поругался с женой, дал ей несколько раз под дыхало, чтоб не вякала. Что происходит вокруг меня, ничего не понимаю. Такое  появилось чувство, что  меня окружают одни идиоты и сплошные дураки. Как жить дальше, Вовка, ума не приложу. У меня такое впечатление, что за меня всегда кто-то решает все. Жить не хочется. Хотя ты знаешь, как я учился в институте, с горем попалам. Жалели меня. Ведь я сельский, да и ты был не лучше меня. Сплошная водка да девки. А наши сокурсники? Возьмем Геннадия Шакотько! Он ни одной четверки не получил за пять лет учебы! А где он сейчас? Ты знаешь? Нет! Вот то-то, что не знаешь. А его, между прочим, направили на Север в како-то далекий леспромхоз юрисконсультом. Вот она жизнь, Шавкин. Перевернулось все с ног на  голову. Неучи,  как мы с тобой, в руководстве, а умные люди, как Гена Шакотько, так в глуши собачьей. Еще таких лет десять, максимум двадцать, не знаю, что станет с нашим государством, кто им будет руководить. Неужели, такие как мы с тобой, Шавкин? Развалим все нахер. Камня на камне не останется! Не знаю как ты, но мне жить не хочется. Вот и пью чуть ли не каждый день. А меня, как всем на зло, повышают в должностях, да в званиях. Попробуй разберись без бутылки.

     У Бохвостова на глазах появились слёзы, а в носу - сопли. Сидел и шмыгал носом. Шавкин как мог, успокаивал своего друга, приговаривая:

    -Сейчас, сейчас, Виталий, станет легче. Шваркнем по сто пятьдесят, и полегчает. Забудется, а если что и останется на душе, так после того, как побываешь  с хорошей девкой в постели - все вконец забудется,  все снимет как рукой.

     Официантка принесла заказ.  Красную и черную икру, мясные закуски, коньяк «Наполеон», водку «Пшеничную».

     Шавкин хлопнул в ладоши:

 -Бохвостов, а ведь жизнь дается один раз, давай врежем по стопарику.

 -Разлил в рюмки сначала коньяк. Выпили. Затем разлил немного водочки.

  Выпили.

       Бохвостов почувствовал себя снова  человеком и подумал: “Да катись все пропадом! - Прав Шавкин - жизнь дается только один раз”. Взял графинчик с водкой, разлил в рюмки и предложил выпить за себя и Шавкина.

      Выпили. Бохвостов раздухарился:

     -Да что тут говорить, Вовка. Мы с тобой уже попали в корзину системы. Будут нас тасовать, как колоду карт, из нее нас уже не выкинут. Все будет идти как кому-то нужно. А  что касается моей бороды, так давай вызовем прямо сюда, в ресторан, парикмахера, пусть он меня побреет.

     Так и сделали.

     Через пять минут появилась молодая красивая парикмахерша с прибором. Тут же  обернула в  простынь Бохвостова, приступила к бритью. Сделала все  «леге артис», даже попудрила.

      Шавкин вместо  двух  рублей кинул ей двадцать и сказал:

     -Сдачи не нужно. Если будешь послушной и придешь в 320-й номер через час, получишь в десять раз больше.

       Девушка поблагодарила и пообещала ровно через час быть в указанном номере.

       Шавки подумал: “Как же  он ляпнул 320-й номер? А если он занят?”  Но такие шавкины не теряютяся.

      Шавкин и Бохвостов, еще изрядно выпив, пошли к администратору гостиницы.

      Шавкин показал свое милицейское удостоверение и заявил:

     -Мне нужен 320-й номер.

      Администратор ответила:

     -Молодые люди, там у меня живет человек, я не могу его выселить.

     -Как, ты не можешь его выселить, крикнул Шавкин? Тогда мы уволим тебя с работы, а я дам команду, чтобы этого жильца немедленно забрали в КПЗ.

     Администратор испугалась, затем расплакалась и сказала, что сейчас все сделает. Позвала горничную и дала команду заправить чистую постель.

     Шавкин заплатил за номер  двойную его стоимость. Администратор вначале отказывалась от денег, затем взяла. От счастья была на седьмом небе:  так легко решился конфликт да еще с прибылью.

     Оба героя поднялись в 320-й номер.Сам же Шавкин тут же вышел, спустился на первый этаж и позвонил в техотдел УВД своему знакомому:

    -Борис Сергеевич, понимаешь, мне срочно нужен диктофон.

     В трубке послышался вопрос:

    -Зачем?

     Шавкин замялся.

    -Ну в общем это нужно моему тестю – Семену Петровичу. Здесь у нас наметилось одно хорошее дельце. Нужно произвести запись, так, Шавкин задумался, скажем, часов на четыре-пьять.

     В трубке прозвучала шутка -  с тебя пузыр.

    -Нет вопросов.

    -Ты сейчас где?

    -В Большом Урале.

    -Жди, буду минут через восемь.

     Через десять минут Борис Сергеевич прибыл в гостиницу. На скорую руку показал как пользоваться диктофоном. Взамен получил бутылку коньяку и уехал. Шавкин возвратился в номер. Там уже была  красавица парикмахер.

     Шавкин позвонил в ресторан и попросил принести закусить.

     В номере появился первоклассный закусон.

     Приступили к трапезе.  Разлили коньяк в три рюмки. Парикмахерша назвалась Милой. Выпили. Немного поговорили. Еще выпили.

     Шавкину не терпелось. Начал просить Милу раздеться и остаться в бюзгалтере. Милочка сделала это охотно.  У нее оказалась прекрасная фигура.

     Шавкин спросил Бохвостова:

    -Кто начнет первый?

    -Начинай ты, - ответил Бохвостов.

     Вовка быстро разделся. Лег в кровать.  Мила, не задумываясь, легла к Вовке.

     Начался секс.

     Бохвостов также разделся и залез в кровать.

      Не успел Шавкин закончить, как на смену ему приступил Бохвостов. И пошло, и поехало.

     Страсти накалялись.

      Шавкин в угаре крикнул:

     -Вот, Виталий, это жизнь! Вот это наслаждение! А ты нюни распустил! Милочка, поддай жару! Пошел, пошел Виталий! Милочка, возьми в рот … Виталия. Ну, быстро, быстро. Хватай, милочка, а я тебя возьму сзади.

      Мила в это время вскрикнула от удовольствия. Застонала, заохала, завыла и снова застонала. У нее появились слезы радости на глазах. Хохотала и плакала одновременно. Она получала такой кайф  впервые в жизни. С мужем она  подобного удовольствия никогда не имела.

      Оргия  продолжалась до самого вечера.

      Мила вспомнила о дочери, находящейся в детском саду. Нужно было собираться. Рабочий день подходил к концу. Муж Милы работал в милиции, был дежурным по областному управлению внутренних дел в звании капитана. Своей карьерой он был обязан только жене. Она умело подошла к заместителю начальника УВД по кадрам полковнику Вострикову, уложила его к себе в постель и за два раза добилась досрочного присвоения мужу звания капитана. Сегодня он был на дежурстве, и пойти за дочерью в сад не мог.

     Мила, получив полное удовлетворение, да в придачу триста рублей новенькими десятками, была довольна сегодняшней работой.

     Встав с кровати,  она еле держалась на ногах. Мила сделала для себя открытие. Оказывается, секс не просто удовольствие, это еще и труд, да еще какой тяжелый! Кружилась голова, - то ли от спиртного, то ли от спермы, которую она  в страсти проглотила. Немножко болел задний проход, Казалось, будто оттуда что-то постоянно течет. Выходил воздух из влагалища, издавая звуки. Миле это было все впервые. Вызвало даже какой-то интерес.

     Не одеваясь,   направилась в туалет. Бедра пошатывались. Груди торчали, как будто их чем-то наполнили. Зашла в ванную. Воздух из влагалища все еще выходил. Наклонившись, Мила услышала хлопок. Миле показалось, что кто-то выстрелил из воздушного ружья.  Услышав это, она резко выпрямилась, произошел еще один хлопок. Мила поняла ... Стало смешно самой.

     Мила стала перед зеркалом и увидела на груди засосы - результаты страстной любви двух здоровых мужиков. Повернулась -  на попе то же самое. Подумала про себя: “Ну и мужики, жопососы! Наставили синяков везде - как теперь появиться перед мужем? Не дай Бог, увидит! Ну да ничего, что-то придумаю. Может, в гости к маме поехать? Подумав, решила спросить мужиков, не хотят ли они позабавится еще завтра. На удивление Милы, согласились оба.  

     Мила оделась, поблагодарила за такую приятную компанию и пообещала, что завтра придет с подругой.

     После такого бурного секса Бохвостов снова впал в меланхолию. Настроение упало ёще больше. То ли хмель выходил, то ли на самом деле он начал задумываться, что же происходит в обществе:  “Народ становится все хуже и хуже, какой-то нервный, грубый, эгоистичный. Да и он тоже стал  сволочной. В чем виновата его жена, что он себя так ведет? Нет, это потому, что он ведет такую распутную жизнь. Неужели придется жизнь кончить самоубийством?” После таких мыслей Виталию захотелось поспать. Вздремнул. Минут двадцать поспал. Проснулся, открыв глаза, увидел в кресле спящего Шавкина.

      Где-то в 21 час проснулся Шавкин. Протер лицо, глаза, помахал руками, а затем обратился к Виталию:

    -Ну как, Бохвостов, мы хорошо повеселились? Вот то-то, Бохвостов, слушайся меня, все будет хорошо. Что касается повышения, не отказывайся. Полковничья должность для такого капитана, как ты, в самый раз. Я бы тебе дал даже генеральскую должность, а ты говоришь, что чего-то не понимаешь. Ты умен, пьёшь систематически водку, чужих баб обслуживаешь, ты - как наш первый секретарь. Он даже чем – то похож на тебя. Смотри, какой он молодец – от водки не просыхает, пить её начинает с восьми утра. А детей сколько он понаделал в районе за свои восемь лет секретарства! Наверное, душ пятнадцать. И ты погляди - все растут. Никто из женщин и мужиков на него не обижается. А ты - должность полковничья! Чего тебе не хватает? Ты мне ответь Бохвостов, чего тебе не хватает? Может, тебе хочется стать юрисконсультом в каком-нибудь северном леспромхозе? Так бросай прокурорство и дуй на Север! Тогда у тебя не будет хватать не только на бутылку водки - даже на кружку пива иметь не будешь. Так что сиди и не вякай! И о государстве, Бохвостов забудь. Нахрен оно тебе нужно? Живи в свое удовольствие. На наш век дураков хватит, а дуростью государственных руководителей не пренебрегай, наоборот, пользуйся ею. Как пить дать, станешь генералом, только не зевай. Вот так, Бохвостов.

     Бохвостов не мог оставить эту реплику без ответа:

    -Пойми, Вовка, если такой подбор кадров будет продолжаться еще лет десять, двадцать, - конец государству. Куда нам тогда деваться?

      Владимир не выдержал и обрушился матом на Бохвостова:

    -Ты совсем разум пропил? Что с тобой происходит? Проснись, наконец! Я еще раз повторяю: нахрен тебе сдалось это государство? Не будет этого, будет другое, успокойся. Наслаждайся жизнью.

      Бохвостов не успокаивался:

     -Шавкин, это тебе нужно успокоится, а не мне. Взятки, которые берешь ты и твой тесть, вылезут вам боком. Не сегодня, так завтра  могут препроводить в не столь отдаленные места. А там, знаешь, с вашим братом нянчиться не станут. Зыки вашего брата недолюбливают. Подумай лучше над этим. И вообще, Шавкин, думать иногда полезно. Что касается меня, то здесь проще. Да, я пропил, можно считать, свою жизнь, угробил  без пользы 25 лет собственной жизни. Да, я изнасиловал свою жену и еще одну девушку, но я никогда не брал взяток.

      Шавкин снова пошел матом:

     -Бохвостов, не хвастайся этим и не зарекайся, что не будешь брать взяток. У тебя  все еще впереди!    Ты почему-то забыл, что ты уже  предал свою родную мать и отца, своих родственников. Ты забыл, когда последний раз их видел. Да,  кстати, когда был у себя в селе последний раз? Ах, не помнишь! Так вспомни! Сволочь ты, Бохвостов, притом очень большая. Вот так-то, Бохвостов! Рисуешься и не более.  На твоем месте я бы молчал в тряпочку.  Святоша, твою мать!

      Бохвостов обиделся окончательно. Вначале порывался уйти из гостиницы, но Шавкин уговорил:

     -Зачем, Виталий нам ругаться. Давай лучше немного выпьем. Забудь все, это же жизнь.

     Уговорил. Бохвостов успокоился. Вовка разлил оставшийся коньяк по стаканам. Выпили. Показалось маловато. Шавкин позвонил в ресторан. Через пять минут спиртное появилось в избытке. Разлили.  Выпили. Стало веселее. Оба успокоились.

     Шавкин повеселел, а сам думал: “Это же надо - он взяток не берет. А кто их сегодня не берет? Тот, кому не дают. Тот, кто полная тупица. Не верю, чтобы такая сволочь, как Бохвостов, не брал, да скорее поверю, что на горе рак свиснет. Это же надо так рисоваться, неужели думает, что я его заложу в КГБ? Придурок  б… Как он может такое думать? И зачем я сказал ему это? А вдруг он продаст  ищейкам из КГБ? Не дай Бог! На чем бы его подловить, да так, чтоб никогда не вякал?

     Пил Шавкин коньяк и продумывал о вербовке Бохвостова в качестве обыкновенного агента или, как в ментовке говорят, стукача, как самого последнего алкоголика. А может, напоить до ручки и подсунуть расписку, что он даёт своё согласие на сотрудничество с милицией, а потом передать в особый отдел. Нет, стоп, там его тесть генерал. Ладно, Бохвостов, я тебе придумаю капкан. Обязательно поймаешься.

     К начатому разговору не возвращались. Сидели дружно и молча пили коньяк.

     Бохвостову не давал покоя начатый разговор. Неужели он и впрямь  такая сволочь? А ведь в принципе Шавкин прав! Домой не появляется уже второй год. Родителям не пишет, не звонит, не помогает.  А знал же, что тяжело болен отец, знал, что маме дается все с таким тяжелым трудом. Систематически пьянствует, работает так себе. Жену избивает,  дочь не любит. Бедняжка, она же на этот свет не просилась.  Денег на содержание семьи не дает.  Алена, как никак,  генеральская дочь. Ведь благодаря ее отцу он получил работу, досрочно присвоено два звания. Повышают в должности. Другая  бы давно прогнала, не задумываясь. Нет, Шавкин прав. Он сволочь.  Нужно сводить счеты с жинью. Он только мешает жить другим.

     Осознавая все это, Бохвостов ничего не предпринимал, чтобы исправиться, чтобы что-то сделать полезное для семьи, в конце концов,  помочь чем-то родителям. Может, тесть прав, нужно вступать в партию? Может, хоть это будет его сдерживать?    

     Мысли Бохвостова прервал Шавкин:

    -Виталий! Кончай думать  о всякой ерунде! Давай немного выпьем и пойдем погуляем по  городу.

     Докончив спиртное они оделись и вышли в город. Спиртное давало о себе знать. Оба офицера шли шатаясь. На это никто не обращал внимания.

     Виталий  так и не мог успокоиться. Даже коньяк не помогал.

     На утро, придя в себя Шавкин вспомнил о диктофоне. Обрадовался, потер ладоши рук. Вот где ты Бохвостов вместе со своим тестем, у меня в кулаке. На радостях решил занести в особый отдел округа. Через 10 минут он был у помощника начальника особого отдела округа. Отдав магнитную запись, так и не прослушал ее.

     Шавкин успокоился. Ушел. Помощник выборочно прослушал ее и решил поделиться со своим «патроном…» не докладывая непосредственно начальнику особого отдела округа генералу Злоказову.

                                             

ПОСЛЕДСТВИЯ    ПЬЯНКИ

 

      Полковник Спешкин  в шесть  тридцать  проснулся от  резкой боли в заднем проходе. Не мог сообразить, где он находится. Оглянувшись вокруг, понял: он в своей  собственной квартире. Рядом лежала жена.

     Боль усиливалась. Что-то сочилось из  ануса.

     Семен Абрамович разбудил жену и   попросил сделать что-нибудь.

     Жена не знала, чем помочь мужу. Спросила, что с ним случилось?

     Он ничего не мог объяснить. Помнил  только одно, что сильно напился, обмывая генеральское звание Кишкина. Как оказался дома  -вспомнить не мог.

      Конечно, все это было странным.

      Часов в восемь утра жена позвонила в госпиталь и рассказала о жалобах мужа.

     В половине девятого приехала «Скорая помощь».                                                                                                                          Спешкина забрали в госпиталь. Выслушали.  Такое в их практике было впервые. Для поставки диагноза вызвали из мединститута   врача проктолога профессора Финкельштейна.

      Финкельштейн попросил Семена Абрамовича Спешкина раздеться и показать анус. Минут тридцать Финкельштейн держал Спешкина раком на столе. Сначала сделали ректоманоскопию. Потом раз пять разжимали канал заднего прохода.

     Иван Михайлович Финкельштейн недоумевал: неужели такой  человек мог быть геем, по-русски говоря, педерастом. Решил  Спешкину задать  вопрос, когда тот последний раз спал с женой? На этот вопрос Спешкин, не задумываясь, ответил – “Две недели тому назад”.

     Иван Михайлович оторопел:

    -Как две недели назад? Вам только лишь тридцать четыре года! Вы что, молодой человек, так рано состарились? Вы что - меня обманываете? Вам не стыдно так со мной разговаривать? Спешкин, признавайтесь!

     Семену Абрамовичу стало стыдно. Он обдумывал,  как все рассказать доктору. Наконец решился:

     -Доктор, у меня есть две телефонистки, и я с ними сплю через раз, то есть через два дня, а с женой - как получается. Она  намного старше  меня.

     Финкельштейн не унимался:

     -Как старше? Вы такой красивый и молодой, а жена  старше? Где были ваш разум и глаза? Вы что мне мелете? Как вам не стыдно?

     Спешкину стало совсем неудобно, и он снова виноватым тоном сказал:

    -Доктор, моя жена - дочь генерал-лейтенанта Колмогорова, заместителя командующего Московским  военным округом.

     Финкельштейн все понял.

    -Ладно, молодой человек,  расскажите тогда, как вы умудрились стать педарастом.

     Полковник Спешкин окончательно оторопел:

    -Как педарастом? Что это такое? Доктор, объясните мне!

     Финкельштейн затих. Через некоторое время ответил:

    -Слушайте, молодой человек. Не так давно как вчера вас кто-то поимел в задний проход.

    Полковник, услышав такую  новость, сорвался с кушетки, схватился за голову и прорычал:

   -Неужели командующий?  - и тут же заплакал.

    Финкельштейн начал успокаивать Спешкина:

   -Да успокойтесь, молодой человек, у вас все будет хорошо. Никому об это не говорите, особенно жене. Вот увидите, вы еще станете  генералом. Будем считать это нашим секретом.

     На этом  болезнь  и лечение Спешкина закончились.

     Финкельштейн в историю болезни написал диагноз: «Обострение колита».

     Спешкина выписали, не ложа  в больницу.

      Дома жена начала задавать вопросы. Спешкин всячески скрывал разговор с врачом. Утверждал только одно: болит кишка заднего прохода из-за того, что воспалился язвенный колит. Она же догадалась сама.  Ведь в своей жизни  познала всё. Знала, почему болел её задний проход точно так же, как и у мужа. Однажды  по - пьянке  бывший зэк, освободившийся только что из колонии, переспал с ней, перепутав задний проход с влагалищем. Как она тогда помучилась, как было тяжело после бурно проведенной ночи, одному Богу известно. Она не могла понять, почему вдруг её муж стал педерастом. Какая у него к этому тяга? Ведь она его обслуживает по первому классу. Да и он имеет этих двух телефонисток. Вроде бы активный мужчина. На ум ничего не шло. Не могла представить, кто мог бы быть  «мужем» её мужа. Начала перебирать в памяти, кто больше всего склонен к извращенному сексу. В этот список попал и командующий округом. Она не допускала, чтоб командующий мог так поступить с её мужем. А вообще, чем черт не шутит, когда бог отдыхает. От этих мыслей ей стало противно. Сплюнула и вслух сказала: «Будь что будет. Это твои  проблемы, Спешкин.  Трахайся,  с кем хочешь!”

     Спешкин, услышав это,  запротестовал:

    -Что ты, дорогая, ты же знаешь, что я настоящий мужчина.

      Жена не на шутку рассердилась и начала кричать:

     -Я все знаю, Спешкин, знаю и то, что ты до вчерашнего дня спал  со своими двумя телефонистками, а вчера тебя кто-то самого поимел в задний проход, и ты стал настоящим педерастом. Резко пойдешь вверх по служебной лестнице. Благо, вашего брата педераста в мире развелось слишком много. Я то думала, что они водятся только в США, а оказывается, и у нас высший офицерский состав пошел по их стопам. Развели бардак в стране! Видимо, командующий скоро тебя повысит в должности, чтоб имел возможность трахаться не с каким-то полковником, а с генералом. Так будет почетнее.

      Спешкин не выдержал и заплакал. Сквозь слезы начал кричать:

     -Это ты, проститутка, спала, с кем хотела, это тебя имели зэки, это из-за тебя посадили в тюрьму  зампотеха дивизии майора Селезнева! А ты,  дура, знала, что он импотент, что он облучился на Байконуре? А посадила ты его из-за того, что он не хотел жениться на тебе, проститутке.

     Скандал разгорался. Неизвестно, куда бы он зашел, если б не телефонный звонок. Позвонил командующий и пригласил Спешкина. Спешкин подошел к телефону и доложился по уставу. Командующий спросил как здоровье и поздравил с назначением командиром дивизии. Приказ подписан сегодня Министром обороны. Необходимо срочно выезжать в Чебаркуль и принять командование.

      Спешкину стало плохо. Он потерял сознание и упал. Увидев это, жена кинулась на помощь: поднесла к носу нашатырный спирт, тот нюхнул его и сразу открыл глаза. Жена начала просить прощения и сказала, что она все наговорила из-за ревности к нему, что она так не думает.

      Спешкину  снова стало плохо.

      Жена перетащила Спешкина на кровать. Минут через десять он пришел в себя:

     -Берточка, прости меня, негодяя. Я действительно спал с телефонистками, но мысленно был с тобой. Я тебе не изменял, честное слово. И сейчас тебе признаюсь. Я вчера сильно напился. Почувствовал это, я решил залезть под стол и там уснул. Когда просыпался, командующий лежал рядом со мной. Я снова уснул, а когда окончательно проснулся, на месте командующего я увидел лежащего рядом зятя Кишкина, Виталия Бохвостова. Виталий и я лежали под столом голые. Что произошло между мной, Виталием и командующим, я не знаю.  Но буквально только что командующий сообщил, что Министр обороны подписал приказ о назначении меня комдивом Чебаркульской дивизии. Судя по твоим предсказаниям, видимо, повысят и Виталия. Нет, прости, я не знаю, что произошло, но факт моего назначения, как только что ты сказала, свершился.  А если случится, что повысят в должности и Виталия, значит, командующий действительно поимел нас с Виталием в задний проход. Мы с ним стали педерастами одновременно с повышением. Но мне странно другое…  Почему  этот алкоголик Бохвостов, проходимец и злостный  бабник подставил свою ж..? Он-то ведь мужик не промах! Не дурак и не подхалим, как я. Как он оказался под командующим? Как он подставил свой зад? Этого я не пойму.

      Берта громко закричала:

    -Ты, педик хренов, дай мне сказать. Я со злости наговорила тебе всякой х-ни, а ты поверил! Ты настоящий мужик, это я тебе говорю, как женщина, повидавшая виды. Я не знаю, что там у вас произошло, но знаю точно, что без моего отца тебе бы повышение не светило, даже если б командующий тебя трахал по несколько раз на день.

      И вдруг Берту осенила её мысль, а что если это сделал с её мужем этот проходимец Бохвостов? “Ну гад!”, подумала она, “Я тебя, Бохвостов, также поимею, как поимела Спешкина. Я тебя изнасилую.” А вслух сказала:

    -Да успокойся, Спешкин, педерасты тоже живут с бабами. А ну, снимай штаны, я сейчас проверю.

     Спешкин оторопел:

    -Какие штаны!   Мне же надо срочно ехать в Чебаркуль!

     Не успев досказать, Берта уже орудовала сама. Спешкин не успел опомниться, как оказался без штанов. Она взяла ч… сначала в руки, затем в рот.  И…  оказалась права. Спешкин на радостях схватил жену на руки, дотащил до кровати и они тесно слились в объятиях и поцелуях…

      После этого у Спешкина поднялось настроение. Быстро оделся, вызвал машину. По дороге в штаб округа Спешкин снова задумался: «Если повысят в должности Виталия, значит  жена права”.

       Приехав в штаб, его начали поздравлять начальники управлений с повышением. Спешкин зашел в управление кадров.  Начальником управления работал его однокашник. Он поздравил Спешкина и добавил: -

      -Вы вчера, видимо, решили много проблем. Повысили в должности не только тебя, но и зятя Кишкина Бохвостова. Он скоро станет заместителем прокурора гарнизона.

      Услышав это, Спешкину снова стало плохо, закружилась голова и он чуть не грохнулся. Собрался с силами, удержался на ногах. Выйдя из кабинета, Спешкин подумал: «Это надо же, командующий сделал сразу нас двоих педерастами, вот сволочь! Но как это ему удалось? Неужели под столом? Господи, какой позор! А если это видели офицеры? -  Нет, подумал Спешкин, - будут молчать. Видимо, многие так получали повышение… 

 

В АППАРАТЕ  ЦК КПСС

 

      Борьба с пьянством еще не начиналась, хотя в аппарате  ЦК КПСС об этом уже поговаривали.  Потребление спирта на душу населения в год доходило до 31 литра. Такого количества в мире  ни одна нация еще  не потребляла.

      Когда аппарат ЦК КПСС представили данные о потреблении спиртного на душу населения, у многих сотрудников волосы стали дыбом. Пошли докладные секретарям ЦК КПСС, республик и обкомов. Но никакой реакции из  Политбюро и обкомов  не последовало.

      В правительстве подсчитали и ужаснулись - доходы СССР от реализации  спиртных напитков составляют почти 43 процента. Такая цифра была слишком ощутимой.

     Из Политбюро поступила команда воздержаться от каких - либо действий по вопросу борьбы с пьянством.

                                                

БУДНИ АНАЛИТИЧЕСКОГО УПРАВЛЕНИЯ

 

     Генерал  Кишкин   продолжал  жить  своей  жизнью. Подчиненные были вышколены по первому классу. В ведомстве никаких сбоев. Все шло по плану. Исключения  были при поступлении агентурных сообщений из-за рубежа о передвижении войск предполагаемого противника или о их  переоснащении. Здесь начиналась настоящая работа. Офицеры штаба округа и сотрудники управления в это время находились на казарменном положении и работали круглосуточно.    

     Сотрудники аналитического управления находились на особом положении. Они не имели права покинуть свои рабочие места  и выходить  без разрешения  из кабинетов.

     Иван Пантелеймонович в такие дни оживал. Для него наступал настоящий праздник. Офицеры управления так же, как и генерал Кишкин, бегали, суетились, делали озабоченный и важный вид. Для них это тоже был праздник.

     Тяжелейшая работа наступала для сотрудников отдела радиоперехвата и службы внутреннего и внешнего наблюдения. Бдительность усиливалась и приравнивалась к военному положению.

     Чего только не придумывали офицеры военной контрразведки, чтобы подловить, взять под подозрение или обвинить кого-либо из офицеров в шпионаже. За этим просто  гонялись. Малейшее отступление  офицером штаба округа от инструкций  признавалось чуть ли не преступлением. За подобные выявления офицеры особого отдела  почти сразу получали досрочно внеочередное звание. Такая постановка вопроса имела свои плюсы и мынусы. Плюс – это стремление офицера скорее стать генералом и глубже вникать в работу, минус – это то, что  офицер, наделенный такими правами, рыл под собой землю, мог опорочить любого офицера, независимо от ранга и должностного положения.

     Система  офицера заставляла  искать врагов народа.

      Результат был всем известен. Тюрьмы были переполнены не только уголовниками, но и так называемыми шпионами. Все «шпионы» и подозрительные ложились тяжелым бременем на государство. Их ведь нужно было кормить, одевать и охранять.

     Генерал Кишкин на совещаниях часто делал  упор на недопустимость фальсификации при оперативных разработках и, в особенности, при проведении служебных расследований.

 Все, что не предпринималось генералом Кишкиным, не давало ему полных гарантий, что вверенные ему офицеры полностью повиновались.

 У Ивана Пантелеймоновича вызвала сомнения покладистость его заместителя полковника Панкратова. Какой-то он был весь чистый и ласковый. Всегда угождал начальнику управления. Как только Кишкин начинал давать ему задание, Панкратов уже знал, что делать. Ловил любые изменения в настроении генерала. Все мог предугадать и построить работу так, что Иван Пантелеймонович ни к чему не мог придраться.

  Размышления Ивана Пантелеймоновича в отношении полковника Панкратова  приводили его в тупик. Панкратов никогда не стремился к повышению, хотя был старше  Ивана Пантелеймоновича на полтора года. Полковником стал на четыре года раньше него. На предложение руководства стать начальником аналитического управления отвечал неохотно.  Вместо себя предложил на это место тогда еще никому неизвестного  подполковника Кишкина. Терпеливо учил Ивана Пантелеймоновича, обходился с ним как с ребенком. Всегда давал дружеские советы, которые, в случае их исполнения, Иван Пантелеймонович получал одни благодарности. Чего еще больше мог желать генерал? На заместителя ему повезло. Как только делал подобное заключения, всегда рождались подозрения.

     Иван Пантелеймонович  после этого переставал уважать себя. Все думал: “Чего  еще ему не хватает? Панкратов - человек добрый и положительный, но почему у него возникают подозрения?” А за последнее время такие раздвоенные мысли его почти не покидали.  Не знал, с кем можно поделиться своими сомнениями. Если звонить «наверх» - можно накликать на себя беду. Подумают, что Кишкин перегрелся на этой  должности. Может возникнуть вопрос об отправке на пенсию по состоянию здоровья.

     Иван Пантелеймонович решил поделиться своими подозрениями с женой, хотя знал, что этого делать нельзя. Знал и то, что квартира его, по должности, прослушивается. Машина - тем более. Доверять адьютанту или водителю невозможно. Они могли быть завербованы шефом, то есть начальником особого отдела округа генерал-лейтенантов Злоказовым. Все было настолько напутано, что Иван Пантелеймонович не знал, что делать.

     Как-то однажды у генерала Кишкина выдалась возможность отдохнуть в субботний день. Подумал, а почему бы ему, не взять с собой жену?  Пришел в пятницу вечером домой и предложил завтра вместе с ней поехать на озеро, покупаться и отдохнуть на славу. Жена с большим удовольствием согласилась.

     Рано утром супруги дружно поднялись, на скорую руку позавтракали, и Иван Пантелеймонович вызвал из гаража служебную автомашину. Далее связался с дежурным по управлению и сказал, что уезжает с женой на озеро отдохнуть.

     На улице их уже ждал УАЗик. Сложили сумки в багажник, сели в машину.  Иван Пантелеймонович скомандовал водителю ехать на юго-западную трассу. 

     Ехали два с лишним часа. Наконец Кишкин попросил водителя повернуть на право. Через сорок минут  добрались  до  места, которое генерал обозначил на карте.

     Место было прекрасное. Вдоль берега простирался смешанный  лес. Молодые березки  о чем-то шептались с соснами. Трава и кустарник просили березок разговаривать тише, как будто они мешали кому-то спать. Трава, которая была пониже кустарника, просила говорить еще тише, так как их могут подслушать, и тайное станет всем известно.

      У генерала складывалось впечатление, что и здесь есть элементы разведки и контрразведки.

     Генерал отдыхал и прислушивался к окружающему.

      В разговор вступили лесные птицы.  Было такое впечатление, что они уже  умылись ранней росой, напились ею, и их тянуло на песни. Где-то рядом потрескивали сухие ветки. Ходили звери, собирали лесную ягоду.  Здесь же появился ежик, на  его спине находились какие-то листья. Проходя мимо генерала, еж остановился, посмотрел в его сторону, и не торопясь пошел дальше. Генералу показалось, что еж слишком цивилизован. Надо же, остановился, словно честь отдал.  Кишкин  пожалел, что не успел поговорить с ежиком.

      Размышления генерала прервал всплеск на воде. Вдруг снова что-то всплеснулось. На воде пошли круги. Потом еще и еще. Присмотревшись, генерал понял.  Из воды выпрыгивала рыба. Кишкин заулыбался и подумал: ишь ты, какая  попрошайка. Увидела, что мы подъехали, и начала просить чего-то вкусненького.

      Кишкин, подойдя к машине, вытащил вещь-мешок из багажника, взял кусочек хлеба и бросил в озеро.

     В воде начало происходить  что-то  невообразимое.

     Из воды снова  выпрыгивали мелкие и крупные рыбки. Кишкину показалось, что они танцуют. Надо было только посмотреть на чудо природы!

     Генерал стоял возле воды словно заколдованный. Боялся шелохнуться.  Он такого не видел отродясь.

     Вдруг ни с того, ни с сего над водой пролетела чайка и поймала рыбку. За ней пролетело еще несколько чаек, и каждая из них улетала с добычей. Да, подумал генерал, и здесь существует несправедливость.     

     Чем же чайкам помешали танцующие рыбки? Ему стало жалко рыбок, ведь и у них, видимо, есть детки, которые остались сиротами.

     Эти мысли напомнили  генералу погибших вдали от Родины друзей, отдавших свою жизнь за процветание Отечества. Никто и никогда об этих героях ничего не узнает. Таков закон и другого не дано. Ему есть что вспомнить. На его жизнь такого счастья выпало больше чем достаточно.

     Тишина озера гармонировала с тишиной леса. Генерал наслаждался, даже забыл, что он приехал вместе с женой и водителем.

     Жена вместе с водителем тем временем готовили генералу завтрак - любимый мужем салат из огурцов, помидор, капусты, укропа,  петрушки, лука, чеснока, кинзы, красного и черного перца. Естественно, добавили сметаны.   Под такой салатик обычно генерал употреблял сто граммов «Столичной» и ложился отдыхать.

     Случилось так и сегодня. Минут двадцать генерал лежал на траве без движения и вдруг сорвался , крикнув водителю “Готовься к отъезду!” Мария Степановна, услышав такую команду, побледнела и тихо спросила:

-Ванечка, что случилось?

     Иван Пантелеймонович, ничего не объясняя жене, засуетился. Быстро собрал вещи, кинув их  машину, отозвал жену в сторону и произнес:                             - Маша, мне показалось, что за нами кто-то следит.

    -Ваня, я ничего не видела, да и машин за нами не было. Не может быть, Ваня? Может, тебе показалось? 

    -Маша, пусть даже так, давай отъедем с этого места,  у меня какое-то странное беспокойство. Не пойму никак.

     Маша, как жена военного, срочно подобрала оставшиеся вещи.

     Иван Пантелеймонович, оглянувшись по сторонам, действительно никого не заметил.

     Сели в машину и тронулись в обратную сторону. Генерал постоянно оглядывался назад. Водитель ничего не мог понять. Задавать вопросы генералу не принято. Ехал молча минут  пятнадцать. И вдруг ему показалось, что кто-то  в глубине леса,  в двухстах  метрах от них, проехал на мотоцикле. Но он не решился высказать свою догадку генералу. Хотел убедиться, не ошибся ли он.

    У Марии Степановны тоже росло чувство тревоги и опасности. Ее тело  покрылось гусиной кожей, затряслись пальцы рук, все тело вспотело.

    Генерал не показывал вида, что  тоже встревожен. Наклонившись к водителю, спросил, где у того оружие? Водитель взглядом указал под сидение генерала.

    Иван Пантелеймонович, рукой нащупав автомат, начал вытаскивать его. Заметив это, жена окончательно испугалась. Генерал шепотом сказал жене:

   -Маша, только без волнений, за нами едут хулиганы. Автомат беру для их испуга, но ты на всякий случай приляг на сидение и не поднимайся до тех пор, пока не дам команду.

     Жена, не переспрашивая, легла на сидение,  стала бледной, как лист бумаги.

     Генерал, достав автомат, перезарядил его и положил на колени.

     Напряжение нарастало.

     Иван Пантелеймонович окончательно убедился, что их преследуют. Гул мотора мотоцикла отчетливо прослушивался. Видя, что волнение перешло уже к водителю, решил его успокоить. Попросил его сильнее нажать на  газ, чтобы оторваться.

     Водитель надавил на педаль.

     УАЗик рванул со всей силы. На поворотах жена генерала еле держалась. Ситуация была близка к боевой. Находящаяся в машине радиостанция  почему-то безмолвствовала. Выехали на прямую дорогу. Иван Пантелеймонович, увидев двух мотоциклистов, дал  команду   остановиться.

     Остановились. Мотоциклисты замедлили ход. Генерал, подпустив их поближе, поднял над собой автомат и, нажав на курок, выпустил автоматную очередь вверх. Мотоциклисты, услышав стрельбу, остановились в  восьмидесяти-ста метрах.

     Генерал направил автомат в их сторону и снова пустил перед ними автоматную очередь.

     Мотоциклисты, немного постояв, развернули свои мотоциклы. Генерал сел в машину. Водитель со всей силы нажал на педаль газа.

     Через десять минут вышли на центральную трасу. Никто их  больше не преследовал. Молча ехали часа полтора…

 

ПОДОЗРЕНИЕ

 

     Итак, у генерала Кишкина отдых на лоне природы не удался. Генерал не знал, что ему делать. То ли докладывать в Москву, то ли молчать.

     Иван Пантелеймонович не находил себе места. Он терялся в догадках. Если это были хулиганы, то они не должны были себя так вести,  увидев его в генеральской форме. У нас к военным достаточно вежливое отношение, а тем более, к генералу. Если это  спецслужбы, то они знают,  кто такой Кишкин. 

     Генерал не  допускал, что это чья-то ошибка. Он был  уверен, что данная операция была кем-то подготовлена.  Но зачем?

     С такими мыслями он доехал до самого города. Подъезжая к городу, Иван Пантелеймонович увидел автомобиль своего заместителя Панкратова. Ему стало совсем подозрительно.  А что, если это проделки Панкратова? Что тогда?

     Иван Пантелеймонович решил воспользоваться радиостанцией.  Она оказалась исправной. Странно. Два часа тому не подавала никаких признаков жизни, а сейчас заработала. Он подозрительно посмотрел на водителя.

     Водитель, почувствовав что-то неладное, поинтересовался:

-Ну что, товарищ генерал, станция так и не работает? 

 Кишкин молчал.

     Подъехав к своему дому, генерал высадил жену и помог ей занести вещи домой. Сам же, возвратившись в автомобиль, приказал водителю  ехать в управление.

     Приехали в управление. Дежурный, увидев генерала, доложил, что происшествий не случилось за исключением перехвата какого –то неизвестного радиосигнала. В ответ получил приказ немедленно по тревоге собрать всех сотрудников в управление. Зайдя в кабинет, генерал набрал номер домашнего телефона  начальника особого отдела округа и  кратко доложил о  происшествии.

    -Иван Пантелеймонович, - услышал голос шефа, - успокойся, никаких мер не предпринимай, никуда не звони, сейчас буду на работе.

      В течение  пятидесяти минут по тревоге собралась треть состава управления. В числе первых появился  Панкратов. “Странно”, - подумал генерал,-  «Ведь он был далеко за городом. Интересно, где дежурный его нашел?”

     Генерал пригласил дежурного и попросил дать  список  и очередность вызова офицеров по тревоге.

     Панкратов в списке стоял 56-м.

     Волнения генерала усилились. Появилась дрожь в теле.  Слегка закружилась голова. Иван Пантелеймонович начал думать о Панкратове уже не как о заместителе, а как о хорошо законспирированном сотруднике иностранной разведки. Генерал ходил по кабинету и потирал руки, мечтал, как он арестует Панкратова и какие будет задавать ему вопросы. В мыслях он уже составил  план оперативной разработки Панкратова. Если  Панкратов иностранный разведчик, то у него обязательно имеются связи с  агентурой, находящейся в вооруженных  силах СССР, а может, и на территории Урала, так как здесь расположена оборонная промышленность.

     Мысли генерала работали с опережающей быстротой. Он начал анализировать работу своего зама. А ведь именно Панкратов неоднократно пытался подчинить себе работу с иностранной агентурой. А сейчас у него в подчинении шифровальщики. Получается, что  Панкратов ведает иностранным отделом. На сегодняшний день никаких сбоев нет. Ни один агент не провален. Даже мелких претензий нет. Заколдованный круг.

    Иван Пантелеймонович был в трансе. Вопросов было больше, чем ответов.

    В расположение аналитического управления прибыл начальник особого  отдела округа генерал-лейтенант  Злоказов Спиридон Араклевич. Эта личность была известная. Высокий, в меру упитанный, всегда подтянутый, смуглый. Темные волосы с проседью скрашивали высокий лоб и  мужественное лицо. Мужчина, каких женщины  называли красавцами. Воздыхательниц  у него было множество. В штабе округа не было  женщины,  не мечтавшей лечь в кровать к Злоказову.

     Дежурный,  увидев Злоказова, выбежал  ему навстречу. Доложил, что по указанию генерала Кишкина по тревоге вызван личный состав управления.

     Помощник дежурного по управлению доложив генералу Кишкину о прибытии Злоказова. Генерал Кишкин вышел навстречу. Доложил, как подобает руководителю, пригласил Злоказова в кабинет. Иван Пантелеймонович,  как опытный разведчик, написал на бумаге, что нужен конфиденциальный разговор. Оба генералы вышли из кабинета и направились во двор  штаба округа. По дороге Иван Пантелеймонович продумывал, как повести разговор со Злоказовым, так как он уже никому не доверял, даже самому Злоказову.

      Правда,  прямого подчинения особому отделу округа аналитическое управление вроде бы и не имело, но инструкциями предписывалось, что в особых случаях они должны объединять свои усилия  в оперативной разработке ответственных сотрудников, как особого отдела, так и аналитического управления, не говоря уже об офицерах штаба округа.

     Иван Пантелеймонович решил рассказать о своих приключения возле озера, а что касается подозрений относительно полковника Панкратова, - не вспоминать.

     Выйдя во двор, Иван Пантелеймонович начал с того, как решил поехать с женой отдохнуть, отказавшись от охраны.

      Злоказов слушал  внимательно, не перебивая Кишкина. Но когда Иван Пантелеймонович перешел к рассказу о преследовании Кишкина мотоциклистами, Спиридон Араклевич встревожился. Это  первый случай в его жизни, чтобы так себя вели посторонние по отношению к генералу Советской армии.  Странно, кто себе такое позволил?

     Злоказов предложил срочно подняться в кабинет.

 

***   ***

 

     Оба генерала почти бегом поднялись на третий этаж в кабинет Кишкина. В приемной уже сидел его помощник. Злоказов снял   телефонную трубку и приказал дежурному по особому отделу округа  поднять по тревоге  личный состав  отдела, вплоть до оперуполномоченных частей. Тут же связался с  начальником областного управления КГБ и предложил немедленно прибыть в расположение  аналитического управления округа. Такие же команды поступили начальникам управлений КГБ всех областей, находящихся в пределах округа.

     После таких распоряжений Злоказов решил доложить о происшествии командующему округом.

     Командующий округом немедленно дал команду  поднять дежурные вертолеты вместе с солдатами и офицерами для обследования  квадрата, указанного Кишкиным.

     Во главе поисковой группы был назначен заместитель начальника особого отдела округа полковник Стретинский Сергей Степанович.

     Было выделено двадцать три вертолета. В каждую машину посажено в полной боевой выкладке   по десять офицеров и  двадцать солдат, часть из которых была из роты охраны округа.

     Из близ лежащих воинских частей к квадрату на автомашинах и бронетранспортерах было доставлено около тысячи солдат и офицеров.

     В течение сорока минут  лес и озеро были оцеплены.

     Гражданское население испытывало страх. Никто ничего не мог понять. Думали, идут учения…

ОСАДА

 

     Пять часов прочесывался лес. На пути военных встречались отдыхающие на  автомобилях и мотоциклах.

     Мотоциклов, обрисованных Кишкиным,  никто  не  обнаружил. Подтвердился только лишь факт автоматной стрельбы, так как были обнаружены стрелянные автоматные гильзы.

     Полковник Стретинский по рации доложил о результатах  прочесывания начальнику особого отдела округа.  Генерал-лейтенант Злоказов минут пять думал. Не знал, как ему в этой ситуации поступить. Решил доложить командующему. Согласовал. Командующий выслушал мнение Злоказова.

     Поступила команда  «отбой».

     Стретинский дал команду  сворачиваться. В течение одного часа все  старшие групп были оповещены о сборе.

     Казалось, было все в порядке. И вдруг один из руководителей группы доложил Стретенскому, что отделение во главе с капитаном Чухриным не выходит на связь уже три с лишним часа.

     Такое сообщение у Стретинского вызвало тревогу. Что могло случиться  с этой группой? Он же только что докладывал начальнику особого отдела, что все в порядке. Как поступить ему сейчас? А если что-то случилось с этими людьми? А если они попали в аварию? А если они друг друга перестреляли?  А тут еще представление командующего на присвоение ему генерала. Господи, конец всему! Эти мысли Стретинского привели в исступление.

     Стретинский по радиостанции снова связался с руководителем группы, возглавляемой подполковником Тыклинским, старшим оперуполномоченным особого отдела 11 армии.

     Разговоры велись на условленном языке. Стретинский ничего не мог  понять. Принял решение лететь к Тыклинскому.

     Через десять минут  был у Тыклинского.  Никто ничего толком объяснить не мог. Двенадцать человек пропало -  это же не иголка в стогу сена!

     Дело шло уже к вечеру. Темнело.

     Вдруг появилась осветительная ракета. Кто-то из присутствующих услышал  автоматную стрельбу.

    Стретинский дал команду поднять вертолет в воздух с группой и лететь  к месту, откуда взлетела  сигнальная ракета.

     Вертолет взлетел и взял курс в направлении ракеты.

     За пять минут были уже на месте.

     Внизу, на земле, действительно шла стрельба. Пилот искал место приземления и высадки. Прошло еще пять  минут. Приземлились.

     Солдаты и офицеры побежали к месту  стрельбы. Стрельба затихла. Подбежали. Два солдата и офицер лежали без движения. Они были мертвы. Продвинулись еще немного. Нашли еще двоих убитых.

     Подполковник Тыклинский доложил прямым текстом Стретинскому о  перестрелке и  о том, что обнаружено пять человек убитыми. Попросил подкрепления.

    Стретинский, растерявшись, минут пять ничего не предпринимал. На помощь пришел заместитель начальника аналитического управления полковник Пархоменко и предложил немедленно оцепить этот квадрат.

     Вертолеты поднялись в воздух. В течение сорока минут квадрат, где шла перестрелка, был взят в плотное кольцо, которое постепенно сужалось.

     Пока шла подготовительная работа по окружению места перестрелки,  в ее  центре шел настоящий бой.

     Прибывшее подкрепление во главе с Тыклинским после обнаружения тел погибших продвигалось вперед очень медленно, боясь еще больших потерь.

     Более оперативным  оказался  старший лейтенант Кривихин из роты охраны штаба округа. Взяв с собой двенадцать человек, он решил окружить  отстреливавшуюся группу. В течение десяти минут он зашел с тыла и почти в упор начал стрелять по ногам отходившим людям, одетым в гражданскую одежду. Их было трое. Ранив их,  Кривихин  приблизился к ним для взятия живыми. Приблизившись на расстоянии пяти метров, увидел, что все они лежали  на земле.  Опасаясь, что противник может отстреливаться, Кривихин  с  тремя солдатами кинулись на лежащих.  Но сопротивления никто не оказал. Посветив фонариком, Кривихин увидел, что они мертвы. Странно, как они могли погибнуть?  Присмотревшись к трупам, он заметил, что их ноги действительно были прострелены,  остальные же части тела целы.

     Стрельба прекратилась. Кривихин связался по радиостанции с Тыклинским и сообщил, что нашел три трупа, при них семь автоматов, четыре пистолета, множество боеприпасов и три штык ножа советского производства.

     Тыклинский доложил полковнику Стретинскому. Далее все пошло по восходящей. Командующий доложил Министру обороны, последний - генсеку.

     А  в лесу возле озера тем временем  кольцо оцепления сужалось.

     Среди солдат пошел слух, что американцы заслали к нам в СССР десант для проведения сверхсекретной операции.

     Время близилось к полуночи.

     Тревожное состояние усиливалось. Вокруг стояла глухая ночь. Солдаты боялись даже пошевелиться.  Один солдат из роты охраны штаба округа по фамилии Шумейко обратился к старшому лейтенанту Кривихину с просьбой пойти далее в лес и провести  проверку на предмет поиска оставшихся солдат и оказания кому-нибудь из них медицинской помощи. Кривихин поблагодарил солдата и приказал никуда от группы не отлучаться до подхода основных сил.

     Вдруг Кривихин услышал треск ветки,  потом еще и еще. Жестом показал  Шумейко быть внимательным.  Треск усиливался. Стало  понятно: кто-то тихо пробирался в их направлении.

     Треск все приближался. Глаза Кривихина  от напряжения заслезились. Он уже отчетливо видел силуэт рослого, крепкого телосложения человека.

     Кривихина от напряжения пробил озноб. Осталось два метра, метр, и вдруг незнакомец нанес ему удар. Кривихину показалось что он уклонился, рука неизвестного прошла мимо. Алексей стоял  за сосной по левую руку от Кривихина и во время нанесения незнакомцем удара перехватил его руку. Нападавший мигом  упал. Шумейко во время падения скрутил назад нападавшему руки. Тот зарычал, как зверь на непонятном Кривихину языке, пытаясь освободиться. Кривихин, увидев это, со всей силы прикладом автомата нанес незнакомцу удар  по голове и кинулся на ноги  здоровяка.  Шумейко держал незнакомца за руки, но тот страшно сопротивлялся и кричал, несмотря на нанесенный Кривихиным удар. Шумейко что-то сказал также на непонятном языке и крикнул Кривихину:

  -Брось его ноги, держи за голову и не дай ему коснуться к воротничку! Сам схватил за волосы лежащего и сильно потянул назад.

    В это время к ним на помощь подбежали еще два солдата. Шумейко крикнул  одному из них:

  -Cнимай ремень!

Тот  быстро снял из брюк ремень и связал  незнакомцу руки.  Шумейко одной рукой держал задержанного за голову, другой что-то искал. Кривихин, сидя верхом на ногах задержанного, не мог понять, зачем Шумейко приказал держать за голову задержанного. Что он ищет у задержанного? Не выдержав,  спросил:

  -Вы что там ищете? Оружие – вон, в стороне, пистолет я тоже выкинул.

    Шумейко не понял Кривихина:  ведь понятно само собой - у задержанного может быть ампула с ядом. Кроме того, он заговорил на английском языке. И тут же вспомнил учебу в училище. Ведь не зря им говорили, что большинство разведчиков пытаются кончить жизнь самоубийством, чтобы не рассекретить агентуру. Не понимал, почему этого не преподают в военных училищах, ну, хотя бы азы.

     Алексей вдруг нашел то, что искал. Схватил за  воротник рубашки и с силой оторвал весь воротник и крикнул:

     -Кривихин, смотри, что я искал!

      Кривихин взял воротник и увидел какую-то булавку с шариком.  В полном недоумении тихо спросил:

    -Алеша, Кривихин впервые обратился к Шумейко по имени, а что это?

    -Что, что, ампула с ядом!

      Кривихин, открыв рот, невнятно произнес:

     -А ты откуда это знаешь?

     -А вы что, товарищ старший лейтенант, книг не читали?      

     -Ах, да, читал! А на каком языке ты с ним говорил?

     -Товарищ старший лейтенант, со страха заговоришь хоть на каком. Я, наверное, его передразнил с перепугу, - и засмеялся.

      Кривихин не успокаивался:

     -Алеша, а он-то хоть на каком языке говорил?

     -А хрен его знает, товарищ старший лейтенант! Но я так думаю, что на своем родном языке - так это случается  в экстремальной ситуации.  В особенности, от боли человек начинает говорить на своем родном языке, то есть на языке детства.

    -Ну ты даешь Алексей!

     Во время суеты задержанный как-то успокоился, лежал не шевелился. Шумейко подумал, что Кривихин перестарался. Вполне возможно, что задержанный мог умереть. Из головы незнакомца текла кровь.

     Кривихин  по рации связался с Тыклинским и доложил, что его группой задержан незнакомый человек, пробиравшийся из окруженного кольца. Попросил срочно направить врача для оказания  незнакомцу медицинской помощи, так как ему нанесен  прикладом автомата сильный удар по голове.

     Сержант Сергей Иванов предложил Кривихину связать незнакомцу и ноги. Находящиеся рядом солдаты расслабились. Старший лейтенант  посуровел и сказал:

-Парни, кончай расслабляться! А если он не один, тогда что? Быстро по местам! 

     Он разбил солдат на четыре группы по три человека и шепотом приказал следить друг за другом, находиться на расстоянии не более пяти метров и быть готовым прийти на помощь незамедлительно. Взвалив на плечи задержанного незнакомца, они вдвоем с Ивановым понесли его, сгибаясь под тяжестью стокилограммового тела.

     Пройдя метров сорок,  они услышали нарастающий гул вертолета. Через десять минут вертолет был уже над ними и своими фарами освещал лес.

     Группа Кривихина остановилась. По рации связались с вертолетом.  Им сообщили, что на борту есть врач и что необходимо передать пленного им.

     Вертолет снизился. Начала опускаться лестница. Вверху появился человек. Это был подполковник Тыклинский. Спустившись вниз, в первую очередь спросил, где пленный? Как будто пленного задержал  он, а не взвод Кривихина.

     При виде человека в погонах подполковника Кривихин   дал команду солдатам быть наготове: а вдруг это из группы противника? Солдаты стояли и были готовы в любую секунду открыть огонь из автоматов.

     Кривихин потребовал от подполковника предъявить документы. Тыклинский возмутился:

 -Вы что, лейтенант, совсем  опупели, это же я, Тыклинский! 

  Старший лейтенант в ответ заявил:

 -Я вас видел только один раз, извольте предъявить!

  Тыклинский был вынужден подчиниться, предъявил свое удостоверение.

     Кривихин, убедившись, что это старший оперуполномоченный, доложил по всей форме. В том числе и о трех мертвых,  которые находятся  недалеко.

     По лестнице спускались еще люди. Среди них был врач. Спустившись на землю, врач осмотрел незнакомца, сделал заключение:                               

    -Ну, ребята, вы ведь его почти убили! Еще пять минут - и он отдаст концы. Немедленно  освободите ему руку, я ему сделаю укол.

     Через пять минут после укола незнакомец  открыл глаза. Шумейко заметил это первый. Схватил пленного за голову и не дал ему ее повернуть, чтобы взять в рот конец воротника куртки. Оказалось, что у незнакомца была зашита еще одна ампула с ядом. Шумейко схватил воротник куртки, оторвал его и передал Тыклинскому. Тыклинский получил ампулу, похвалил Шумейко. Кривихин из планшета вытащил воротничок рубахи и обратился к подполковнику:

    -А вот еще одна ампула. Это тоже Шумейко оторвал у задержанного.

     Тыклинский обратил внимание на такую предосторожность. У него появилось подозрение, почему вдруг рядовой солдат так много знает? Неужели какая-то подстава центра, о которой не знает даже Злоказов? Нужно, видимо, ему доложить, пусть проверят парня.

     В это время по лестнице спускались солдаты.

     Спустившись на землю, какой-то майор скомандовал всем построиться. Всего спустившихся оказалось двадцать семь человек, не считая майора, Тыклинского и врача. Майор подошел к старшему лейтенанту и приказал:

   -Товарищ Кривихин, проинструктируйте солдат, расставьте посты. Вы назначаетесь руководителем этой группы.

     Кривихин принял на себя командование. Проинструктировал. Разбил на группы. Старшими групп назначил солдат, находившихся рядом с ним с начала операции. Всего было создано десять групп, по три человека в каждой и расстоянием между ними  в десять метров. Расставив посты, группы начали двигаться к месту первоначальной стрельбы.

     Сумерки ночи медленно расходились. Начинался рассвет. Солдаты уже видели друг друга. Шли медленно. Присматривались к каждому дереву и прислушивались к каждому шороху. Нервы у солдат были на пределе.

     На это время погибших  насчитывалось уже девять человек. Кроме того, было трое   раненых.

     Никто не знал,  какие силы у противника и где он находится.

     Рассвело. Напряжение постепенно спадало. Группы начали между собой переговариваться. Становилось веселее.

     С Кривихиным неотстанно шел  рядовой Шумейко, сержанты Иванов, Спиридонов и Кляйкин. Вдруг Шумейко показалось, что как-то странно пошевелилась молодая сосна. Подошел к взводному и доложил:

   -Товарищ лейтенант, посмотрите, вон та сосенка странно шевелится. Не утверждаю, но мне почему-то показалось это странным. Ведь ветра - то нет! Тут что-то не то.

     Кривихин жестом скомандовал залечь. Все как один упали на землю. Никто не шевелился. Кривихин и Шумейко отползли в сторону и о чем-то говорили минут пять. Потом взводный по рации вызвал Тыклинского. Он прибыл. Оба встали и начали говорить  с Тыклинским. Шумейко доложил об увиденном.

     Тыклинский  не поверил  Шумейко и с сарказмом приказал:

    -Идите и ничего не придумывайте, а то вам после просмотра шпионских фильмов еще не это привидится! Товарищ лейтенант, идите, выполняйте задание  и не занимайтесь детством вместе с этим пацаном. Насмотрелись всякой дряни и фантазируете!

     Такое отношение Тыклинского к Шумейко лейтенанту не понравилось, и он произнес:

    -Товарищ подполковник, ваше отношение к рядовому Шумейко  предвзято. Мне поручено руководить этой группой солдат, и я вынужден вас предупредить, что ваши команды безответственны и бестолковые Людьми я рисковать не намерен. Солдаты будут лежать до тех пор, пока я лично не буду убежден, что ни один из них не погибнет. А вам советую вызвать немедленно минеров и проверить наличие металла возле сосны, на которую указал рядовой Шумейко.

     Тыклинский заорал на Кривихина:

    -Я вас отдам под суд за невыполнение команды старшего офицера!      Взводный ответил:

   -Это будет потом, а пока я выполняю команду майора.     Демонстративно связался со своим командиром полка и доложил о разногласии с подполковником Тыклинским.

    Комполка много не говорил, сказав единственное:

   -Солдатами рисковать никому не дано, даже офицеру из особого отдела. Поступайте так, как диктует обстановка. Сейчас я пришлю минеров с миноискателями.

     Кривихин крикнул солдатам:

    -Cлушай мою команду! Никому не подниматься и не поднимать головы. Подчиняться только мне.

     Тыклинский еще продолжал угрожать взводному, но после такой команды не рискнул ее отменить.

     Через сорок минут возле Кривихина появились минеры. Взводный показал на подозрительную сосенку и объяснил ситуацию.

     Минеры, включив свои приборы, пошли по направлению к указанной сосенке. Не дойдя метров десять до сосны, один минер остановился. Метрах в десяти от него остановился второй минер, затем и третий.

     Предположения Шумейко и Кривихина подтвердились. Миноискатели указывали на присутствие в земле металла.

     Кривихин дал солдатам команду отойти назад метров двадцать.

     Отойдя на заданный рубеж, взводный разрешил солдатам немного  расслабиться, спать по очереди. Здесь же дал команду подвезти солдатам  поесть.

     Наступал день. В лесу становилось все светлее и светлее.

     Когда совсем рассвело, к работе приступили специалисты. Убитых уже обнаружили тринадцать человек, в том числе семерых солдат, двоих офицеров и четырех  неопознанных.  Один пленный  - тяжело раненый в голову. Еще два офицера и три солдата получили ранение разной степени тяжести.

     К семи часам утра на место происшествия прибыли заместитель командующего округом по оперативным вопросам генерал лейтенант Указов, начальник особого отдела округа генерал-лейтенант Злоказов, генерал Кишкин, его заместитель полковник Панкратов и множество других чинов.