ПРОВЕРКА

        Кривихин, получив  задание от генерала Злоказова, не знал с чего начать. И, как всегда, за все время проведения  лесной операции, обратился к Шумейко:

     -Алексей, вот нас угораздило. Честно говоря, я не знаю, с чего начать. Леша, ты у меня единственная надежда и опора. Извини, но это факт. Что будем делать?

      -Работать, товарищ старший лейтенант, тяжело работать, я бы сказал, мучительно, - улыбаясь, отвечал Шумейко. - И никуда нас не угораздило. Мы получили признание у  высокого начальства. Радоваться нужно и стараться работать изо всех сил. А вам, товарищ старший лейтенант, поручено руководить старшими офицерами, и упасть лицом в грязь нельзя. А начинать нужно с совещания. Выслушать мнение старших офицеров. Они далеко не все дураки. Нужно запросить у генерала Злоказова специалистов спелеологов, не этих бездарных кандидатов- теоретиков, а практиков, тех, кто своими ногами лазил по горам и пещерам. Это два. Третье: распределить вверенный состав по группам, то есть в  трех направлениях подземных ходов. Может, обитатели взорвали второстепенный пункт связи, а главный где-то в другом месте. Честно говоря, товарищ старший лейтенант,  был бы я на их месте, так бы и сделал. Пожертвовав даже людьми ради сохранения главного. Люди, между прочим, не какие-то там иностранцы. Это наши ублюдки, завербованные иностранной разведкой. Людьми таких называть ни в коем случае нельзя. Что касается засланных шпионов, они заслуживают уважения, я бы  назвал их героями. Они защищают свое отечество, наши же его продают за  вонючие гроши. Я даже уверен, что  шпион, если он настоящий, на мокрое дело не пойдет. А эти, смотрите, скольких наших положили замертво! Только могила их исправит. В тюрьму их сажать не стоит. Это мое отношение к происходящему. Думаю, что только из этих позиций можно  строить планы  дальнейшей работы.

     -Ну, ты даешь, Алексей! Ты прямо какой-то стратег. Где ты всему этого научился? Ты абсолютно прав. Созываем совещание.

     Через пять минут началось совещание. Кривихин выслушал мнение пяти офицеров.  Они  почти совпадали с советами Шумейко. Здесь же было принято решение о создании четырех групп. Три шли по направлению пещер, четвертая собирала от них  сведения. Пользование рациями запрещалось, они могли примениться лишь в экстренных случаях.

     Перед отправлением пообедали и разошлись. В лесу было спокойно. Пыль улеглась. Был солнечный день. На месте бункера образовался глубокий ров. Глубина его достигала  десяти метров. В отдельных местах и того больше. От центра взрыва на восток ров был на двести восемьдесят метров, на запад - четыреста десять, в сторону озера - чуть более километра.

     Одна из групп, возглавляемая подполковником Кашпинским направилась на запад. Продвигались быстро. Подошли к концу рва образовавшегося после взрыва. Никаких следов пещеры наружным наблюдением не обнаружилось. Кашпинский  дал команду минеру проверить на предмет мин и других взрывных веществ. Минер с миноискателем спустился  в ров. Ничего подозрительного не обнаружил. Доложил.  Кашпинский дал команду всем присутствующим, не исключая и офицеров, отрыть вход в пещеру. Приступили к работе  молча. Был слышен лишь скрежет лопат. Рыли часа два. Никто вопросов не задавал и никто не жаловался. Все были начеку.  Вдруг один из солдат бросил лопату, подбежал до подполковника Кашпинского и шепотом доложил, что обнаружил вход в пещеру.

      По знаку Кашпинского все работы приостановились. Солдаты и офицеры словно замерли. Никто не шелохнулся. Кашпинский подошел к месту, на которое указал солдат, взял лопату и тихонько просунул ее в отверстие. Почувствовал пустоту. Начал сам его расширять.

      Убедившись, что обнаружен проход в пещеру, поднялся наверх, послал вестового к  Кривихину.

      Минут через десять Кривихин вместе с Шумейко был возле входа.

      К их приходу вход в пещеру расширили. Можно было уже в нее пролезть. Готовились  электрофонари  и снаряжение для спуска в пещеру.

     Кривихин шепотом спросил добровольцев, кто желает пойти в пещеру первыми. Желающими оказались все присутствующие.

     Кривихин распорядился по своему. Пойдет всего лишь семь человек, в том числе радист, минер, спелеолог и сопровождающие четыре натренированных офицера.

     Все повторилось, как и первый раз при спуске в бункер.

     Пошел первым минер, за ним два офицера, зетам остальные. Фонарей не включали. Пройдя метров десять, решили включить фонари.  На  дне пещеры  следов человека  не обнаружили. Видимо, здесь человеческая нога еще не вступала. Прошли еще метров пятьдесят, - опять ничего живого. Прошли еще метров двадцать. Пещера сужалась. Стала совсем не проходимая. Один из офицеров ползком прополз еще метров десять. Все, дальше ползти было  невозможно. Назад возвращаться ему пришлось еще труднее – задом.

       Старший группы решил остановить дальнейшее прохождение вглубь пещеры. Возвратился  на поверхность. Доложил руководителю операции  свое  мнение. Кривихин согласился. Нет смысла продолжать исследование в этом направлении.

     Принято решение всей группе сниматься и присоединиться  к  двум остальным.

     Группа, которая пошла по направлению к озеру, также отрыла вход в пещеру.  Включив электрофонари, начала исследовать стены пещеры. На стенах были прикреплены  разноцветные электрические  провода.  Продвинувшись в сторону озера метров на сто, обнаружили, что одна пара проводов куда-то исчезла. Старший группы на этом сосредоточил  свое внимание. Началось детальное изучение. Горная порода в том месте была не тронута.  Потянули провода. Они немного вышли из горной породы.  Это означало, что проводка сделана в какое-то помещение, но  куда, никто предположить не мог.  Начали изучение стены пещеры.   Двери или входа найти не удавалось. Продвинулись в сторону озера еще метров на сто. Прохода так и не обнаружили.

     Старший группы принял решение выйти на поверхность и доложить  Кривихину о загадке. Прибыл на поверхность, доложил. Кривихин ничего не мог придумать. Собрал «штаб» на обсуждение ситуации. Никто  из присутствующих ничего не мог предложить. Все молчали. Молчал и Шумейко.  В конечном итоге было принято решение исследовать стены  пещеры до самого озера. На помощь  направлена освободившаяся группа. Вся пещера освещалась десятками фонарей. Дошли до озера. Не обнаружили какого-либо прохода или люка. Руководитель операции поднялся на поверхность и доложил Кривихину. Все пришли в тупик. Шумейко напросился спуститься в пещеру. Спустившись в пещеру, он начал тщательно и скрупулезно все просматривать.  Никаких результатов это не принесло. Дошел до  воды, Шумейко присел. Закрыл глаза и так просидел минут пять. Встрепенулся, сорвался с места и побежал  по пещере к выходу. Поднявшись на поверхность, запросил водолазный костюм и попросил несколько человек на помощь для исследования берега возле выхода пещеры в воду. Кривихин не понимал, что пришло в голову Шумейко. Алексей на скорую руку объяснил, что вполне возможно вход в параллельную пещеру может быть рядом с этой, основной пещерой.

      Возвратившись через пещеру к озеру, Шумейко и еще три человека надели водолазные костюмы и погрузились в воду. Началось  детальное исследование стен водной части пещеры. Ничего не обнаружили. Приняли решение начать изучение скального берега озера.

      Вышли через пещеру в озеро. Просмотрели все щели,  вокруг центрального выхода из пещеры. Безрезультатно. Шумейко не успокаивался. Показывал мимикой, что должен же быть второй ход где-то рядом. Находящиеся с ним рядом офицеры также не успокаивались. Начался второй осмотр. Прощупали каждый камушек. Все мелкие камни сдвигали с места. Устали, вышли на поверхность. Минут тридцать отдыхали.

    За это время им поднесли дополнительные кислородные баллоны.

    Шумейко быстрее всех оделся и начал первым спуск под воду. Скрывшись под  водой, Шумейко почувствовал, что он  углубился в воду глубже, чем он предполагал. Включил электрофонарь. Он понял, провалился в какую-то яму, так как вокруг него  была стена. Немного испугавшись, быстро начал всплытие. Поднявшись на поверхность, снял маску, сказал, что он обнаружил что-то странное. Находившиеся на берегу кинулись ему на помощь. Капитан Лактионов спустился в указанное Шумейко место. Через две минуты всплыл, подтвердив сказанное Шумейко.

      В это время Алексей думал, как же эти пещерные мужики могли заходить в пещеру  зимой. Оглянувшись вокруг,  заметил странную вещь. Над входом в пещеру бил мощный родник, вода которого прямо бурлила. Все стало ясно:  здесь вода никогда не могла замерзнуть.

     Его размышления прервал голос капитана Лактионова. Он звал его под воду.

     Группа обеспечения уже подготовила необходимое снаряжение, в том числе и шнур, который необходимо тянуть за собой в случае обнаружения входа во вторую пещеру.

     Алексей взял в руку шнур и вместе с капитаном Лактионовым и  другими офицерами спустился под воду.

     Под водой все убедились, что был найден  вход во вторую пещеру. Он был расположен в  пятнадцати метрах от входа в центральную пещеру. Так было уже принято именовать вход в пещеру, который был найден первым.

     Полностью убедившись, что это действительно вход в другую пещеру, доложили  руководителю операции старшему лейтенанту Кривихину. При этом капитан Лактионов доложил, что вход во вторую пещеру был найден благодаря рядовому Шумейко.

     А тем временем начальник особого отдела округа генерал Злоказов дал команду своим подчиненным немедленно подготовить секретные письма  и запросы на безотлагательную проверку Шумейко в целях перевода его на службу в особый отдел округа. Для оперативности связался по ВЧ (высоко - частотный телефон) с особым отделом 14 армии Прикарпатского военного округа с просьбой немедленно выехать  в село, где родился Шумейко и на месте все прояснить, а заодно  изучить все о близких родственниках. Информация нужна  крайне срочно. Давая команду, Злоказов добавил: «Парень в своих рассказах вспоминал свое родное село, описывая его сказочную природу. В личном деле место рождения значится совершенно другое село и другой район. Может, произошла ошибка в военкомате?  На Украине это очень часто бывает. Для оперативности можно применять все методы, вплоть до вылета  в село вертолетом».

     Получив такое указание, начальник особого отдела 14 армии быстро сформировал группу офицеров, вызвал вертолет, и они немедленно вылетели в указанное село.

     От города Черновцы до села, где родился Шумейко, по прямой в общей  сложности было  130 километров.

     Вертолет приземлился  неподалеку от села на опушке леса  на площадку возле ракетного комплекса, расположенного в полутора километрах от дома, где родился Шумейко.

     Два офицера в звании подполковника и майора сев в подготовленный на точке УАЗик, поехали в сельский совет. Их встретил председатель исполкома лет  сорока пяти. Худощавый. Загорелый.  Одетый по сельскому в фуражку, широченные штаны и черную рубашку.

     Увидев офицеров такого высокого звания, председатель  заробел. В селе офицеры редкость, а тут еще подполковник и майор. Метров за пять председатель, став по стойке смирно, чисто на украинском языке доложил: «Голова Боранивськоi сiльськоi ради Матвейко Михайло Филимонович».

     Подполковник, как старший по званию, подал Матвейко руку и сказал: «Здорово булы товарыш голова, вильно». Руку пожал и майор.

     Поздоровавшись, подполковник по-панибратски добавил: «Ну, товарищ голова, показывайте свое хозяйство, чай большое?».

     «Та ни, товарыщ пидполковнык. Два маленькых села, о це Баранивка, та за горою ще одне на пьятьсот дворив. Дорослых биля висимсот, дитворы та старых ще шистьсот душ. Може трошкы бильше. У литку  прыиздят багато родычив из ризных мисць. Нашых селян розкынуло по всиму свиту, а мий племиннык служы, чы практыку проходыть десь на Урали, у черта на куличках. Я йому казав, що треба просытыся служыты на Украини, та його черт понис за романтыкою. Та чого тут стояты на сонци товарыши офицеры. Пишлы у Раду, в прымищеня. Выпьемо свижого пывка».

      Председатель, получив кивком согласие, пошел вперед. По дороге крикнул стоявшей на пороге женщине: «Женя, давай бижы за пывком, захваты шось солодкого для курчат». Женщина с крыльца пустилась бежать вниз по дорожке, ведущей в другое здание.

      Вокруг здания сельсовета и клуба цвела красивейшая  липовая роща.  Запах цвета липы был такой сильный, что подполковник закрыл глаза и произнес: «Ну, Ваня, я такого места не встречал отродясь. Давай посмотрим вокруг». Сквозь липовую рощу пробивался вид на какое-то водохранилище. Спустились вниз метров на семьдесят, увидели небольшой водоем. В нем плескалась сельская ребятня. Не шумели, как обычно, а вели тихую беседу. О чем-то вспоминали. Вдруг один из них из-под воды вытащил рака и крикнул: «Ребята! Здесь много раков, давайте наловим и сварим!» Один за другим парни начали нырять под воду.  И также быстро всплывать. Каждый показывал рака. Радовались каждому нырку и,  кто бы ни нырял,  выплывал с раком и бросал  на берег.

      Офицеры стояли, как вкопанные. Молча глядели на ребятишек. Вдруг один из ребят, увидев офицеров, закричал: «Хлопци! У нас гости!» Ребята все побросали, побежали  офицерам навстречу. Каждый подходивший к ним говорил: «Добрый день!» И так громко здоровались, что все, кто слышал из взрослых, подходили к офицерам и повторяли одно и то же: «Добрый день, товарыш пидполковнык». Офицеры еле успевали пожимать руки подходившим к ним людям. Пожимали руки и малышне.

      Окружив офицеров, все наперебой начали задавать им разные вопросы. Те не успевали отвечать. Выручил председатель сельского совета. «Ну, чого позбигалыся, офицерив не бачылы, воны ж таки люды як вы. А в тебы Иван свий сын полковнык, а ты Семен, чого забув, чы теж не бачив офицерив. Твий ридный брат генерал. Тетко Ганко, а ты чого  не бачыла? Ци хлопци не з Уралу и не моглы бачиты нашого Петьку».

     Тетя Аня заявила в ответ: «Мишка, нашого Петька воны якраз и моглы бачиты. Його кругом выстачае. То не чыстый дух, а не Петька. Хиба ты не памятаешь, як вин ще малым всим цикавывся. И в кого тилькы пишов, чертяка!»

     Председатель быстренько всех разослал. Ребят погнал назад до водоема. Все повернулись и начали уходить. И тут один из них крикнул: «Товарищ голова, а можна гостей накормыты ракамы?» Председатель с досадой сказал: «Несите, куда от вас денешься!» Через две минуты один малец догнал их и принес раков штук тридцать пять,  сказав: «Ижте,  мы ще наловым».

     В течение трех часов председатель сельсовета угощал обедом офицеров. За обедом не обошлось без спиртного и пива.

     Подполковник мало-помалу перешел на интересующую его тему. Спросил, когда было построено это здание, кто насадил столько лип и самое главное – кто их высадил как будто в ряд. Председатель охотно рассказал, что «это был маеток пана Барановского. Построил его еще в  1823 году.  Барановский бывал здесь наездами. Хороший был хозяин. Много настроил животноводческих ферм,  даже насыпные улицы построил он. Вот этот ставок он же выкопал и, между прочим, в нем купались дети селян, как и сегодня. Разводил рыбу. Ловили селяне удочками, так как пан запрещал ловить сетями,  удочками - пожалуйста. Нет, что ни говорите, хороший был хозяин».

   После этого председатель начал задавать разные вопросы. Вначале о полковнике, где он служит, много ли офицеров - выходцев из села. Много ли учится молодежи в военных училищах, кто такой Петька, за которого спрашивала  «тетка» Ганка. Тут председатель чуть ли не подпрыгнул и сказал: «Це мий двоеридный брат, вин вчыться десь у Кыеви, а на Урали практыку проходыть. Вин в цему учылищи з пятнадцяты чи з четырнацяты рокив. Вчыться вже рокив пять. Туды попав дякуючы брату цьотки Ганкы. На повному державному утрымани. Якыйсь дуже важлывый заклад, и хлопець розумный, та що я вам розказую, подывиться, ось його фотокартка. О це бачыты, вин у форми рядового».

     Подполковник аккуратно начал расспрашивать о Шумейко Алексее: «Вроде бы с вашего села призывался этот парень. Ну, знаете, такой интересный малый, чем–то похожий на вашего Петьку». В ответ председатель сказал: «А хороба його знае, я не знаю такого, може з сусиднего села, там багато Шумейкив». Майор настойчиво спрашивал: “Как же так? Шумейко похож, как две капли воды, на вашего Петьку, может, ошибка какая-то вышла?» Председатель продолжал: «Может, оно так и есть, но меня это не интересует, а вообще,  «товариши офицеры, идьте в область, зайдить до генерала Савченко, вин вам все розкаже, не тратьте зи мною марно часу».

    Далее председатель замолчал. Подполковник настойчиво пытался выяснить все подробности за «Петьку».  Матвейко только отвечал: «Оно-то так, но отец его не офицер, а лучший сапожник в округе, мать - лучшая доярка, сестры и братья - хлебопашцы. А вот двоюродный дед и родной дядя - это настоящие офицеры. «Петька», видимо, пошел в них. Он всегда хотел быть похожим на дядю Сашу, которого никогда в жизни не видел. Любовь к нему привила мать «Петьки», тетя Ганка. Она всегда хорошо говорила о своем брате Александре, даже тогда, когда говорить было нельзя.»

     В разговор включился майор: - «Это почему нельзя, что он совершил - преступление или еще что?»

     «Да ничего он не совершал, - ответил председатель, - «У нас в селе не принято плохо говорить о людях, которых нет в селе, а тут после войны неизвестно, кто чего наделал, поэтому все молчали.

     Подполковник сделал для себя вывод: «Председатель что-то скрывает, но что конкретно - неизвестно. Не понятно, почему председатель их направил не просто в КГБ, а прямо к  генералу Савченко. Это начальник управления КГБ области. В Комитете работает лет тридцать, а может, и того больше. Явно что-то здесь кроется секретное, а иначе зачем направлять нас прямо к начальнику? Ох, что-то здесь не так. Не нарваться бы на какой-нибудь скандал!  Да, лучше всего нужно ехать в область, там все прояснится.»

    Сделав такой вывод, подполковник  попытался замять начатый разговор с председателем:  «Да нет, Михайло Филимонович, нас это не интересует, этот малец всего лишь похож на вашего брата, между прочим, как и ваш брат похож, я бы сказал, на все нации. Посмотрите на его фотографию. Скажи, что он молдаванин, - похож, скажи, что грузин, армянин, турок, итальянец, - на всех похож».  Про себя подумал: «Это же надо, и в самом деле в этом лице сошлось множество наций. Этот Петька, должно быть, очень ценный для внешней разведки кадр. Такой тип лица редкий».  Затем вслух добавил:

    «Дело в том, что Шумейко - хороший парень, был у нас когда-то водителем. Сейчас у нас открылась офицерская должность, и мы вспомнили про него. Хочется пригласить  к нам на работу. Вот и проверяем его». В тоже время подполковник чувствовал нутром, что Петька и Шумейко одно и тоже лицо. Видимо, парень хорошо себя проявил -  вот и заинтересовался им генерал Злоказов.

     Получив такую информацию, офицеры не знали, как поступать далее.  Кушали  вареных раков. Вдруг майор говорит: «Мы в такой службе, что можем все узнать и даже привет передать по телефону вашему брату. Как его фамилия и номер воинской части?»

     «А ни, товарыши, я не знаю, де вин служить, навить города не знаю. Там якыйсь секрет. А взагали вы люды воени и повыни знаты, що таке секреты, вам в ных и розбыратысь».

     Услышав такой ответ, подполковник сделал вывод: нужно искать концы если не в облвоенкомате, так в управлении КГБ области. Никак не мог понять,  почему с Урала дали другую фамилию, другое имя, а место рождения - одинаковое. «Петька» учится в спецучилище, а проверять нужно рядового Шумейко. На фотографии «Петька» рядовой и проверяем рядового.  Нужно срочно затребовать фотографию Шумейко. Какая-то нестыковка. Странно все это.

     Поблагодарив председателя, приняли решение срочно лететь в областной центр, а если и там ничего не будет известно, нужно лететь в Киев, непосредственно в училище. Да и там проблема: где искать это училище, если оно засекречено? А впрочем я знаю, что есть такое училище, но туда не пускают даже офицеров КГБ из контрразведки. Адрес г. Киев, а оно может быть в Магадане или в Грузии. Об этом училище никто ничего не знает, а тех, кто интересуется им, по какой-то причине исчезают бесследно. Вот и разберись. Заинтересуешься им, окажешься где-нибудь в Магадане, в лучшем случае, а может, и вовсе никто не найдет. Подполковнику даже страшно стало. Ясно одно:  парень смышленый. В его роду два генерала и оба работали в спецорганах - один  Отечественную войну начал капитаном, а закончил генерал-лейтенантом.  Сейчас - проректор Симферопольского сельскохозяйственного института. Второй, видимо,  где-то за рубежом. Подполковник подумал: «ну и село, почти как родное село генерала Бабаджаняна:  из простого азербайджанского села вышло  19 генералов. Здесь поменьше - четыре, и все четыре относятся к спецслужбам».

     Майор,  прощаясь, остановился и спросил председателя: «А где сейчас второй дядя, то есть тетки Ганки родной брат, как его там, Долиновский или Доринский?»

«Та вы знаете, товариши офицеры, запытайте щось легше, а краще пиднимить товарыша Сталина з могылы, может вин вам щось проясныть. А я взагали людына маленька». Дав аккуратно понять, чтобы с расспросами больше не приставали.

    Беседа и обед подошли к концу. Поблагодарив хозяина, решили двигаться обратно на ракетную точку. Оба офицеры  молча сели в машину. Каждый думал о своем, но оба  поняли главное - этот парень не враг….

     С такими мыслями подъехали к вертолету. Также молча сели в него. Пилот запросил разрешение на взлет и посадку в областном центре. Получив разрешение, вертолет взлетел и через десять минут приземлился вблизи от областного центра. К вертолету подошла  легковая машина. Пассажиры пересели в «Волгу» и немедля поехали в областное управление КГБ.

    Представляться начальнику управления не пришлось. Им оказался старый их знакомый, уже  в возрасте, генерал Савченко.

     В кабинете, при закрытых дверях, сразу приступили к делу. Подполковник представил шифрограмму начальника особого отдела Уральского военного округа генерал-лейтенанта Злоказова. В ней предлагалось начальнику особого отдела армии срочно организовать проверку родственных и других связей рядового Шумейко Алексея Ивановича на предмет назначения старшим оперативным сотрудником особого отдела округа по аналитической работе.  Выслушав суть вопроса, генерал загадочно заулыбался. В глазах появилась какая-то искринка. По лицу генерала было видно, что он очень обрадовался такому сообщению. С чувством гордости генерал снял трубку и вызвал начальника оперативного отдела управления.  Через несколько минут зашел молодой высокий стройный мужчина, на вид лет 30-32-х. Доложился по уставу. Представился: «Подполковник Романов».

     Генерал, изложив суть вопроса, строго  предупредил о полной секретности: «Прошу  изъять из архива имеющиеся материалы на Долинского А.Г. и немедленно принести их мне».

      Через восемь минут в кабинет постучался Романов. Под мышкой держал толстенькую папку. Офицеры  особого отдела армии, увидев папку, приподнялись. Подполковник кинулся навстречу, выхватил у Романова папку, присел к приставному столику  и начал ее смотреть.

      Генерал подошел к подполковнику, забрал у него папку. Дал чистый лист бумаги и предложил написать расписку о неразглашении секрета, ставшего ему известным. Точно также предложил майору.  Составив расписки. Генерал их забрал и передал взамен папку.

     Папка была изрядно потрепанная. Год ее заведения числился 1928. Это оказалось личное дело некого  гражданина Долинского. Ни подполковник, ни майор не могли взять в толк, причем здесь Долинский, если они проверяют рядового «Петьку» или просто Алексея Шумейко.

     Генерал, увидев их недоумение, начал объяснять, что «это одна и та же в поле ягодка. Долинский  в 1929 или в 1927 году был направлен на учебу в Ленинградский институт иностранных языков. Тогда ему исполнилось пятнадцать или шестнадцать лет. Кто бы мог подумать? Казалось бы, сельский мальчик, социальное происхождение, на первый взгляд, крестьянское. Сам же Долинский  и не подозревал, что давние его предки - польские графья. Воспитывался  в достаточно бедной семье. Его воспитывали мать и две сестры. Отец погиб во время показного боя с быком в селе  еще в давнем девятнадцатом году. Как рассказывали очевидцы, мужик был невероятной силы. Сам невысокого роста, настоящий крепыш. Однажды, на спор с первым председателем сельской коммуны, взял одной рукой 120 килограмм пшеницы, взваливал его на спину и нес шесть километров домой без остановки. За ним шла вся коммуна до самого дома. Когда пришел домой, его встретили жена, двое дочерей и мальчишка, сияя от радости за отца. С близлежащих районов его никто не мог  побороть. Это был человек легенда. Пользовался у простых людей огромным авторитетом за силу и полное спокойствие. А вот его сынишка, Александр, уже был совершенно другой. Видимо пошел в своих предков.  Пять классов церковно-приходской школы закончил с отличием. На протяжении пяти лет ему никто не сделал ни одного замечания.  В знаниях преуспевал, иногда даже учителя задавали ему вопросы, как решить тот или другой пример по математике. Проявил невероятную  тягу к знаниям  иностранных языков. Этот малец хватал науки налету.

      Был у них в селе один поп, который окончил Киевскую духовную семинарию, знавший немного немецкий язык, имел учебник и словарь. Так этот  Александр изучил их от корочки до корочки за один месяц. Священник, по имени Фома, однажды напился, идя по улице, кричал, что Александр  прислан самим Исусом Христом  ему в помощники. Ведь он за один месяц изучил наизусть всю книгу. Пророчил большое будущее  в церковной  иерархии, науке и жизни.

    Фома спиртным не злоупотреблял, запил только после скоропостижной смерти родителей и часто «баловался» самогонкой. По пьянке кричал на улице, что Долинский Александр станет  главой всей православной церкви.

     Так вот, - продолжал генерал, -  как погиб отец Александра, бедный мальчик сразу поник. Ушел весь в себя. Наверное, год ни с кем не говорил, так тяжело переживал свое горе. Для него отец, как потом выяснилось, был всем.  Свою утрату переживал до тех пор, пока его сестры не пошли работать. Пошел работать и он. Нанялся  у односельчан пасти скот.

       Однажды в очередной раз поп Фома напился вдрызг и пошел к Александру в поле, где тот пас скот. Не доходя до Александра метров двадцати, Фома упал. Саша увидел, что упал его учитель, кинулся к нему. Почувствовал что-то неладное. Подбежал к Фоме. Фома лежал без движения, даже не подавал  признаков жизни. Так вот, Александр  схватил Фому на руки - и это в четырнадцать лет! – и бегом понес в село. По дороге Фоме сделал какой-то массаж.  Тот открыл глаза: увидев Сашу  в слезах, испугался. Но Саша его не выпускал из рук, бежал с такой ношей бегом по селу. В селе Фома полностью пришел в себя, но Саша бежал не останавливался.

     После этого случая селяне поняли, что младший Долинский перенял у отца не только силу, но  и его доброту, а разум, видимо, пришел от дальних предков. Священник же после этого случая перестал пить вообще. Селяне прониклись к Александру глубочайшим уважением. А священник начал собирать деньги для  Александра, чтобы тот поехал на учебу.

      Об этом стало известно  руководству НКВД района, затем области. Священнику пришлось объясняться и, естественно, с тех пор этот род находится под  постоянным  пристальным присмотром вначале НКВД, затем всех его преемников.

       Так вот, Александр, изучив немецкий, как священнику показалось, в совершенстве, попросил у Фомы французкий. Фома не знал,  где можно взять учебники.  Но, в связи с тем, что он активно сотрудничал со спецорганами, обратился к руководству областного НКВД. Естественно, областной руководитель  сообразил, в чем суть доклада священника. Немедленно нашел учебники и передал Фоме  не только французские, но и английские. Попросил священника взять учебу мальчишки под личный контроль с обязательным условием постоянного доклада о ходе учебы».

     Армейские особисты не могли сдерживаться и возмущенно прерывали рассказ генерала: «Но какое отношение Фома и какой-то Долинский имеют к Алексею Шумейко или Петьке?»

     Генерал резко их прервал: «Если хотите доложить наверх истину, наберитесь терпения, в противном случае я вас не задерживаю». Гости приутихли.

     Генерал продолжал: «Значит, Фома получил учебники и быстро домой. Не заходя к себе, сразу появился дома у вдовы Долинского. К сведению, Фоме, думаете, сколько было?» В ответ подполковник сказал наугад: «Лет шестьдесят». «Нет, уважаемый, ему исполнилось только  двадцать семь лет! Потомственный священник. Его предки, сколько длится  их род, все были священники. И, тем не менее, революцию он признал в числе первых и с амвона, будучи еще дьяконом или даже каким-то подъячим, проповедовал о новой власти как о спасении народа.

      В общем, Фома взял мальчишку под свое покровительство. Прошло три месяца. Фома приехал на доклад в область и доложил, что на его взгляд, мальчишка освоил два этих языка в пределах представленных учебников. Утверждал, что лично проверял знания языка, в результате чего сам начал изучать и здорово преуспел не только немецком, но и английском языках. 

     Руководитель областного НКВД тоже был интересный мужик. Происхождением из рабочей семьи, матрос с Балтики. Без какого-либо образования, самоучка. Читать и писать научился у корабельного священника. Образования так и не получил. Судьба его забросила  в сельскую глушь на запад Украины, то есть к нам. В общем, начальник НКВД, слушая священника, ни грамма ему не поверил. Вызвал переводчика  английского языка и тот на английском языке  начал задавать вопросы Фоме. Фома,  не запинаясь, отвечал также на английском. Начальник был вне себя. Начал подозревать священника Фому в шпионаже. Фома же перепугался и прямо заявил: «Если вы меня, товарищ генерал, в чем-то подозреваете, пусть едет со мной ваш переводчик, охранник и поговорят с мальчишкой».

      Предложение было принято немедленно. Снарядили повозку, и отец Фома с переводчиками и охраной  двинулись в село.

      Через пять часов, к утру, «лошадиный эскорт» был в селе.

      Фома, приехав в село, сразу пригласил мальчишку к себе в церковь, при этом сказав: «Сашко, я пригласил учителя, пошли ко мне». Мальчишка сразу просиял и с удовольствием пошел с Фомой.

      По дороге Фома попросил Александра говорить с учителем только на английском языке, можно на французском и немецком: «Покажи, Сашко, на что ты способен, пусть знают наших. Видишь ли, мне, священнику, не поверили о твоих способностях».

       Зашли в церковный домик, и Александр с порога поздоровался на английском, затем на немецком и французском языках.

       Переводчик от недоумения вылупил глаза на лоб, молчал минуты три, как в рот воды набрал. Мальчик спрашивает его на английском языке: «Вы почему молчите и не отвечаете, учитель?» Переводчик через пару минут пришел в себя и ответил: «Да ничего мол, с дороги устал, в пути были три часа.» Александр  снова  на английском: «Учитель, нет еще таких лошадей, чтобы пройти такой дальний путь за три часа» Переводчик, прямо скажу, был ошарашен. Правда, нужно отдать должное, пришел в себя и, ломая язык, ответил на немецком: «Что-то ты, малыш, ошибаешься, наши лошади революционные и такое расстояния покрыли за это время.»  Мальчишка рассмеялся и обратился к священнику на немецком языке: мол, «Ваш учитель плохо говорит на немецком, может, он знает лучше французкий?» И тут же об этом сказал на французком языке: «На вас, видимо, повлияла усталость, товарищ учитель, на английском языке вы говорите значительно лучше. Даже отец Фома и тот лучше со мной общается на немецком.» Все засмеялись. Переводчик совсем опешил и стоял как немой.  Минут десять пообщался с мальчишкой на английском языке и попросил его принести из дома самогонки. Александр в ответ сказал:  «В английском языке нет такого понятия или слова, которое вы здесь только что произнесли. Это чисто простонародное  украинское сельское изречение. Нет у меня дома  самогонки», - закончил он на украинском языке – «Попросите у отца Фомы. А вообще-то, пить самогон вредно, теряется память на языки,  батюшка вам это подтвердит.  И тут же на английском языке спросил у батюшки, правду ли он говорит.  Отец Фома слегка покраснел, ответил: «Сын мой, ты истину глаголишь, но в миру   я в отцы  тебе не гожусь по возрасту, скорее всего в друзья». Подошел к Александру, обнял его, как друга, похвалил и сказал: «Вот этот молодой человек однажды спас мне жизнь, я тогда перепил и чуть ли не умер. Александр как настоящий друг не бросил меня,  и я все сделаю, чтобы он получил соответствующее образование.

     Переводчик сказал на английском языке: «Спасибо тебе, Александр. Скажи, какой тебе нужен еще язык, какие учебники?». Мальчишка замялся. Начал смотреть с мольбой на священника, подскажи мол, какие есть в мире еще языки. Фома не выдержал и сказал: «В мире много языком, столько, сколько имеется национальностей. А сколько национальностей, честно скажу, я до сих пор не знаю»

      Подполковник не выдержал и спросил: «Так вы тоже, товарищ генерал, присутствовали при их разговоре?» Генерал встал из-за стола и задумчиво ответил: «Мне тогда было восемнадцать лет, и я уже ходил в лейтенантах, а Александру - четырнадцать с небольшим». И далее продолжил: «Мне это напомнило те далекие годы. Напомнило тесную завязавшуюся  дружбу с отцом Фомой и с Александром, ныне не просто Александром, а Александром Григорьевичем, человеком с большой буквы, генералом, пожалуй, единственным  в своей службе, притом не менее важной, чем наша с вами. В каких-то восемнадцать лет  он окончил институт. Представляете, в восемнадцать лет получить высшее образование!  Да получил такую специальность - военного переводчика. Когда мы встретились с ним через два года, это уже был не тот деревенский мальчик, а возмужавший, повзрослевший не по годам юноша. Среднего роста,  он был просто красавцем. Поехали мы тогда к нему в село. Встречали нас всем селом. Батюшка Фома стоял в числе первых. Александр спрыгнул с повозки и побежал к священнику, по-дружески обнял его, потом поднял над собой и закричал: «Здравствуй, мой дорогой батюшка!» Все засмеялись. Смеялся и Фома. Александр от радости хохотал.

      Встречало Александра, наверное, человек триста. Мать и сестры бежали  из села, что сил было. Александр, увидев мать и сестер, кинулся им навстречу. На бегу схватил мать на руки, сестры тут же накинулись, нацепились ему на плечи, и он понес их троих.

     Село радовалось, праздновало встречу своего земляка. Здесь же наспех односельчане, кто что имел, прямо возле дороги накрыли  «стол». Представляете? Прямо на траве.

      Александр, весь сияющий, радовался встрече с земляками односельчанами, не зная, что в село он приедет только после испанских событий и то на двадцать минут. Вот так-то, мужики.

      Мы сидим здесь, а он же вдалеке от  Родины, рискует по сей день жизнью, ради нас с вами. Умерла  его мать,  хоронили всем селом, а сына так и не дождалась. Умерла в большом возрасте. Ей было 103 года. Воспитала дочерей и старших внуков, пережила Великую Отечественную войну. Сына  так и  не видела с июня 1938 года. Сестры Александра также не знают, где их брат. Им сказали, что он враг народа, власовец. Правда, нужно заметить, не будь власовцев, были  бы мы сегодня здесь?  Мать  Александра  умерла, а сестры  страдают  по сей день и, не верят, что их родной брат  враг народа, предатель».

       Особист сделал  реплику: «А при чем здесь власовцы? Это же ублюдки,  они предали Родину.

      Генерал резко прервал особиста: «Подполковник, попридержи язык, это ты рассказывай на улицах, а здесь сиди и помалкивай».

      Генерал в жизни был резок. На его груди красовалась звезда  Героя Советского Союза, которую он получил  в конце 1941 года за дерзкий поступок во время проведения какой-то важной государственной операции.

       Генерал продолжал. «Может, сестры догадываются, что в истории с их братом кроется какая-то тайна, иначе бы их, такие как вы, давно бы  загребли.  До сих пор не знают, что он настоящий  герой. Кто им об этом скажет? Мы не имеем права разглашать государственную тайну, не имеем права рисковать им и его детьми, которых он завел за рубежом. Что касается Алексея Шумейко так он, думаю, знает правду о своем дяде. Видимо знает об этом и генерал-лейтенант Жук Николай Александрович. Тот имел доступ к секретной документации. Он - один из  разработчиков открытия «третьего фронта». Кстати, он тогда получил досрочно звание  подполковника за идею открытия «третьего фронта». Сразу перепрыгнул через капитана и майора. Фашисты так и не догадались об искусственном создании третьего фронта, да и сейчас вряд ли кто догадывается, это все еще держится в строгом секрете. Вспомнишь меня, подполковник,  через десять-двадцать, максимум  - тридцать  лет тебе будет стыдно за свои слова.

      Ну,   в общем, так:  мы тогда в далеком 1930 по указанию Москвы изъяли все фотографии Александра. Думали,  в связи с тем, что мы его направили в институт иностранных языков на факультет военных переводчиков. Оказалось, не это главное было. Москва смотрела, видела и строила перспективы.  Она знала, что грядет война с Германией, что окружение и заграничные родственники Николая Второго не  успокоятся, и всё будут предпринимать, чтоб развязать войну против Советской власти. А масоны разве могли стоять в стороне, когда они вложились в революцию огромным капиталом? Конечно, нет. Они на революцию потратились будь здоров! Ленин был большая умница. Это ему на ум пришло воспользоваться  капиталом масонов. А что сделал Сталин? Послал всех далеко и взятые на революцию средства не возвратил. Умница был. Для народа, для России работал. Так что Москва смотрела на перспективу и, как видим, огромной ценой, но войну выиграла.

      А вот батюшка, царство ему небесное, сейчас на вечном отдыхе.  В нашем же строю - по сегодняшний день. Он отдал свою жизнь на благо Родины далеко за рубежом, будучи не просто священником, а опытным разведчиком.  Нам всем нужно еще очень долго изучать их опыт. Это произошло в 1932 или 1933 годы. У Фомы умерла жена, а у них, священников, такой порядок, что жениться второй раз нельзя. Наступает безбрачие. Вот и случилось, так что он получил высокий церковный сан. Ну, а там понятно. Обучая иностранным языкам Александра, обучился и сам.  Знание  языков ему  пригодилось. Сначала поварился в их кухне в Киеве, затем в Москве. А потом как по маслу. Вначале он возглавил церковную миссию в Венгрии, одновременно возглавил всю нашу советскую резидентуру.  Сведения, которые собирал Фома, цены не имели. Как раз Фома и доложил о готовящейся войне. Так вот, побыв полгода в Венгрии, его перебросили по нашей просьбе в Германию. Через полтора год переведен в Австрию. 

       Возглавлял церковные миссии в разных странах, в том числе в Канаде, Бразилии и т.д. Наше правительство его высоко оценило, в особенности Сталин. Ему посмертно присвоено Героя Советского Союза. Но, к сожалению, о нем ничего не обнародовано. Погиб наш Фома, как тогда говорили, в автомобильной катастрофе, хотя на автомобилях не ездил, его сбила неизвестная грузовая автомашина. Как нам сообщили из Московской патриархии. Наше же расследование показало, что он просто был убит спецслужбами США. Это был настоящий  разведчик. Сейчас лежит, видимо,  в могиле, ворочается от моих воспоминаний.  Могилку никто из близких посетить не может из-за секретности. Правда, могилка ухоженная, местные православные прихожане за ней ухаживают. Видимо, у нашего батюшки была и зазноба, так как на могиле постоянно лежат свежие цветы. У него здесь, в Союзе, остались двое детей, и никто им не помогал. Мы не имели  права, по существу, боялись разглашения  его связи с нами. Правда, парни закончили военные училища. Младший сейчас  полковник, старший - генерал. Я с ними встречался и об их отце все рассказал. Для остальных это еще долго будет секретом. А вы тут развели антимонии.  Кто такой, кто такой?  Да вам никогда до этого не дорасти!»

     Генерал  встал из-за стола, молча постоял минуту, потом пошел к окну и минут пять стоял. Тишину никто не смел нарушить. Поняли, что генералу сейчас не до них. Подполковник также молча встал и попытался направиться к двери. Генерал резко повернулся и сказал: «Так вот, товарищи офицеры, возьмите по листу бумаги и напишите расписки о неразглашении услышанного от меня. И упаси вас бог где-нибудь что-то вякнуть – из-под земли достанут».

     В кабинете наступила гробовая тишина. Скрипели только ручки. Написали расписки и каждый в отдельности положил на стол генералу.

      Когда генерал повернулся, офицеры увидели красные глаза генерала. Поняли: генерал плакал.

     Всем стало грустно.

     Тишину прервал особист - подполковник: «Так что же нам делать, товарищ генерал? Что докладывать на Урал за этого, как его там, Алексея Шумейко?» Генерал резко ответил: «А то, что всегда делаете? А вы, товарищ Романов, подготовьте необходимые документы на Алексея Шумейко, как всегда, что мол, Шумейко призван в ряды Советской Армии и все, что в таких случаях пишут». Про себя подумал: «С мальчишкой нужно будет связаться и как-то его прикрыть, видимо, не выдержал и проявил свои способности, а может, рассказал о своей деревне. Он так ее любит, видимо, еще больше, чем его родные дедушка и дядя, - не мудрено ее вспомнить. Необходимо доложить и генералу в Москву другу Александра Григорьевича, пусть подумает, что нужно сделать. Может, даже перевести его с Урала. Ведь можно кончить операцию и без него, а то получается смешно -  капитану присваивают звание лейтенанта».

     Романов вышел из кабинета.

     Генерал обратился к старым знакомым и предложил  вместе  поужинать. Связался по телефону с начальником особого отдела 14 армии и доложил, что его подчиненные задание выполнили и задержатся  у него до утра.

      На улице начались вечерние сумерки. Темнело. В городе загорелись электрические фонари. На Украине ночные сумерки наступают раньше, чем на Урале.

      Вышли на улицу. Было душно. Все шло к дождю.  По Октябрьской улице, по-старому Николаевской, росли аккуратно подстриженные каштаны.  Запах  от их цветения распространялся далеко за город. Разноцветные  метеллы дополняли запах каштанов. Нет-нет  да и  подует теплый ветерок, словно специально для охлаждения и приведения в чувство распаленных  от жары жителей города. В это время  наступало расслабление природы.  Асфальт остывал от дневной жары. Как-то все сжималось. Чувствовалось, что цветы, растущие на клумбах, также свертывали свои головки и превращались в бутоны.

     На улице гуляли молодые люди. Некоторые украдкой целовались. Пожилые  сидели на скамейках возле своих домов и мирно о чем-то вели беседу. В городе было о чем говорить. Война унесла более шестидесяти процентов жителей.  Немцы евреев истребляли  сотнями, тысячами. Да и наши нквдисты не сидели сложа руки.

      Идя по городу, генерал не успокаивался ни на секунду. Ведь и он также приложился к человеческому горю. Служба заставляла искать врагов народа. Делал это во имя процветания основной массы советских людей. Думал: «Погубил немало, но в большинстве своем это были подонки».  Проходя мимо бывшего здания областного НКВД, его что-то передернуло,  тело покрылось гусиной кожей. Воспоминания душили его. А ведь и он приложился  к человеческому несчастью. В далеком 1929 году лично застрелил троих отпетых контрреволюционеров. Вспомнился бывший помещик Сутковецкий. Ну и матерый был враг! Перед  первой Мировой войной в Германию увез огромные капиталы. Вел разгульный образ жизни.  Пропил и проиграл в течение каких-то пятнадцати лет все увезенное огромное состояние. До революции был одним из богатейших  помещиков Российской империи. Оставил детей без куска хлеба, возвратился  в родные места заниматься разбоем.  Он  создал банду и грабил  крестьян, организовал немецкое агентурное кубло,  агитировал против советской власти, поджег две  колхозных фермы  и сжег более  ста пятидесяти коров вместе со сторожем,  взорвал мост через речку Сбруч, в селе Кужиливка на кресте распял председателя первой сельской коммуны. Нет, не зря он его застрелил прямо в подвале и там же закопал. Не зря он расстрелял его помощника Кельмера, бывшего управляющего хозяйством Сутковецкого. Кельмер был отпетым  маньяком. Где бы не появлялся, везде были насилия и издевательства над несовершеннолетними девушками. А сколько изнасиловал молодых женщин прямо на глазах у их же мужей и детей! Сколько сегодня живет его детей. Если вдуматься, душ шестьдесят. Бедные женщины вынуждены были рожать, ведь аборты  негде было делать. А сколько женщин покончили с жизнью из-за этой мрази?  Мучают эти воспоминания, не дают спокойно не только спать, но и жить. А этот мерзавец Берданов? Что он наделал  здесь в области? Какой ужас, какой страх вызвал у граждан! Держал всю округу в постоянном страхе. Семь лет народ жил в нервозности. Какой же должен быть суд этому негодяю, какое правосудие  -  он же  убивал без суда и следствия!  Казнил кого хотел и где хотел! А я ему должен дать правосудие! В глотку им редьку, а не правосудие! - Сделал такое заключение генерал и успокоился, подумав: «А ведь как хорошо Александру - он за рубежом, чист перед Родиной и своим народом, он  служит Отечеству».

      За своими размышлениями генерал не заметил, как оказался возле гостиницы «Октябрьская».

      Генерал со своим заместителем и гостями направились в ресторан «Октябрьский». Ресторан располагался в здании гостиницы, где обычно останавливались иностранцы.  Место генералу было знакомое.

      На ступеньках генерала уже ждала директор ресторана. Женщине на вид можно было дать лет сорок. Это была полногрудая красавица с изумительной фигурой. О ней ходили легенды. Молодость свою она провела бурно. Мужчин у нее было больше чем бочке огурцов.

     Встретив их, директриса  повела их в отдельную комнату. Стол уже был накрыт.  Генерал разлил коньяк по рюмкам и предложил выпить за тех, кто сейчас вдали от Родины. Присутствовавшие поняли. Генерал поднял тост за Александра Долинского. Второй тост произнес  за тех, кто ушел от нас безвозвратно. И третий тост последовал за молодых чекистов и разведчиков.

      Генерал поел и через час удалился из зала. Остальные офицеры пировали чуть ли не до утра. Их  обслуживала все та же директриса. Не подпускала ни одной официантки.

      Выпив, офицеры решили остаться до утра в гостинице в надежде на посещение номера директрисой. Им не повезло. Директриса, по имени Надежда Ивановна, посетить их отказалась.

      Наутро офицеры-особисты зашли в областное КГБ.  Их ждал подполковник Романов уже с готовым ответом на Алексея Шумейко, который  якобы был призван облвоенкоматом в таком-то году, с такого-то села. Судимых и репрессированных в роду нет. Характеристика была умеренная. Окончил десятилетку, характеризуется положительно, ну и прочее, что в этих случаях пишется.

      Офицеры, получив такой документ, с чувством собственного достоинства и выполненного долга покинули пределы областного центра. Через час находились уже в расположении особого отдела 14 армии.

       Начальник особого отдела армии при получении такого документа на Шумейко, да еще из областного КГБ, обрадовался и сразу же позвонил  генералу Злоказову. При этом добавил: «Товарищ генерал, я страшно не люблю отрицательную информации, но сегодня у меня исключение. Я получил хорошую и поспешил сообщить ее вам».

      Получив информацию положительного плана, Злоказов немедленно дал команду на оформление Шумейко в особый отдел округа на должность аналитика с вытекающими последствиями присвоения офицерского звания, предоставления жилья и так далее.

      Шумейко  о таком повороте судьбы даже не подозревал. Продолжал заниматься исследованием пещер и поиском ответвления провода  из главной пещеры.

      Пока проверяли его происхождение, Шумейко достиг определенных результатов в  поисках второй пещеры. Вместе с капитаном Лактионовым и другими офицерами проник во вторую пещеру, которая была обустроена еще лучше, чем предыдущая. Проникнув в пещеру, у    всех  по всему телу прошла дрожь, которая не проходила минут тридцать. Увиденное поразило их до глубины души - так  они не могли осознать масштабы происходящего. Вход в пещеру был настолько замаскирован, что поражал воображение. Проникшие в пещеру не верили своим глазам.  Мозг Шумейко был перегружен до предела. Ему казалось, что он сейчас сойдет с ума.

      Лактионов, как старший группы, знаком предупредил о большой опасности и быть готовым ко всему. Одного офицера отправил на поверхность с докладом об увиденном.  Все члены  пещерной экспедиции видели результаты главной пещеры, ее взрыв. Это вывело их из равновесия.

      Шумейко предложил  перекрыть пещеру брезентовой палаткой и осмотреть ее более детально, то есть повторить предыдущий опыт. Лактионову на ухо сказал: «Просите бога, чтобы здесь никого не оказалось, иначе не избежать результата первой пещеры. Прошу не паниковать». И выразился крепким словом на сей счет: «Что суждено, того не миновать, умирать, так с музыкой, любить, так королеву…»

     Вспомнив о любви, Шумейко взгрустнул. Вспомнил  односельчанку, с которой встретился в селе, где родилась и выросла  мать. Ее звали Светланой. В селе такие имена были редкими. Девушка, на его взгляд, была красавица. «Пухленькая»,  как он ее называл, «пушистый котенок». Вспомнил, как он впервые в жизни ее поцеловал. От поцелуя ему стало жарко,  он весь вспотел, покраснел. Стоял минут десять молча, боялся произнести слово.  Сегодня он не мог вспомнить, когда это произошло. Начал вспоминать. Да. Это, наверное, было в начале июля, перед днем рождения. Через три дня Света с сестрой Аней пришла  на день рождения. Принесла маленький флакончик духов «Сирень».  Это было чудо.

      Мать на стол поставила свежие яблоки, сделала салат из лука и редиски, нажарила яичек, нарезала сала и поставила вишневую настойку. На день рождения пришли мальчишки, Толя, сын учительницы, с собой принес компот из свежих яблок. Пришел и самый близкий сосед Алеша. Ну, этот отмочил хохму:  принес литровую бутылку бурячанки с кукурудзянной пробкой, крепостью градусов под шестьдесят. А когда увидела мама, начала смеяться и приговаривать: «Ох боже, яки з вас пывакы! Ой, хлопчикы, що вы будыте з горилкою робыты, ой, якый смих!» Вышла на улицу и крикнула маму Алеши. «Дунька, йды но сюды, треба нашым парубкам допомогты выпыты горилку! Ой Дунько, що воны будуть робыты, колы напються?» Говорила и хохотала  во всю мощь. Соседки услышали и сбежались на хохот и сами начали хохотать. К этому времени пришел Максим, а за ним его мать. Услышав  рассказ мамы, начала смеяться и говорит: «Дивкы, а вы знаете, я теж несу самогонку,  та не багато, тилькы тры литра». И пошло и поехало! Начали сходиться мужики, и каждый нес по литру самогонки. Ох, и напились! Дядя Семен, сосед, напился больше всех и начал буянить, приставать к женщинам. Батя попросил прекратить, а он продолжал. Батя не выдержал, ловко схватил Семена и кинул его через себя. После этого тот успокоился.

       Воспоминания Шумейко прервал  какай-то шорох. Встрепенулся. По коже пошли мурашки. Другие также насторожились. Каждый начал щупать спусковой курок на автомате.  Напряжение росло секундами. Минуты полторы Шумейко думал. Мозг  напряженно работал. Думал, что предпринять, если их обнаружили. А вдруг у входа в пещеру установлены какие-то ловушки? Тогда - конец, спрятаться от пуль некуда.  Рукой соседа прижал к стенке, сосед сделал то же самое со своим соседом. За считанные секунды все прижались к стенкам.  Затаив дыхание, стояли минут пять, а может, больше.  Всем эти минуты показались вечностью.

      Шумейко вспотел. Думал: «Какой же он трус, даже вспотел, какой позор, а еще за плечами сем лет тренировок. Фу, стыдно признаться самому себе, позор! А ведь дядя Саша предупреждал, что страх - не самый худший недостаток, хуже всего - это неосознанная храбрость, а еще хуже - малодушие, паника. Ничего, переживем и это. Дядя Саша всю свою сознательную жизнь рискует ею.  То, что со мной происходит, - пустяки. Я стою на своей земле, дядя Саша - на чужой. Мне не страшно умереть, похоронят с честью, а вот не дай Бог, что с дядей Сашей, - это конец. Никто из родных и близких не проводят в последний путь».

     Решил прогнать от себя такие мысли: «Нет,  дядя Саша  скоро приедет на Родину и все будет хорошо. Может, даже поселится рядышком  с родителями. Построит домик в селе, благо, есть по соседству свободный участок земли. Будем все встречаться по вечерам, пить вместе чай с малиной на столике под вишнями в саду, иногда, может, и водочку.  А какие мама умеет готовить грибочки с чесночком, жаренные в сметане. Ух, объедение, какая вкуснотища! Слюнки засочились во рту. А сколько в лесочке грибов? Начиная с мая,  мама каждое утро жарила свежие грибочки».

      Воспоминания отвлекали его от  наступавшего страха. На душе стало светло, просторно и уютно. Душа расслабилась, мозг стал работать четче.  Глаза привыкли к полной темноте. Алексей даже видел рядом стоящего. Он заметил, что по стенам пещеры  сочится вода, собираясь на дне пещеры в ручеёк. Алексей включил фонарь. В пещере стало светло. Оглянувшись вокруг, Алексей ничего особенного не заметил. Пещера, как пещера.  Присмотревшись, на дне заметил какие-то следы. Подошел к брезенту, отгораживающему пещеру, заметил отчетливо следы обуви, не похожие на следы сапог военных.

      Алексей дернул веревку и передал условный сигнал, что в пещере зафиксированы следы.

      Получив информацию, лейтенант Кривихин по условленному сигналу передал по радиостанции Злоказову о происходящем.

      Через полтора часа в расположение прибыл генерал Злоказов с сопровождающими офицерами…

***   ***