РАССТАВАНИЕ

 

     Серый обшарпанный “Урал” мчался  к северу. Приговорив скуку и однообразие равнины, машина плавно вписалась в серпантин гор, открывая взору малые и большие их величины.

     Алексей Шумейко ехал молча, предвкушая встречу с женой и сыном, после своих мнимых похорон. Благо, они  знали, что он жив. Ванбаю уже 14. Узнает ли он отца после такой длительной разлуки? Как сердце Анны вынесло за все эти годы испытание временем и расстоянием? Вал воспоминаний погрузил мысли Алексея в далекое прошлое...  

    …Двойное имя сыну дала мать. Первая часть имени - Ваня - в честь дедушки, отца Алексея. Бай - просто афганская приставка. Похожих имен здесь много. Но если учесть, что имя Ваня отсутствует в местном лексиконе, то иногда коренные афганцы заостряют на это внимание. Они привыкли к именам, начинающимся на “А”:  Алексей, Анна, Антон. Ведь почти пятая часть жителей Севера Афганистана - выходцы с Украины, России, Белоруссии, Польши и других мест. Коренные афганцы уже не отличали их от своей нации, считали  равными себе.

     Жену звали Нури. Свое имя она получила в честь  принцессы Нури, известной своей благотворительностью, что в переводе на русский язык означало Солнцеликая. Дома ее просто звали Нюрой, то есть Аней - старым славянским именем.

     Нюра была настоящей красавицей.  Она вобрала в себя самые лучшие черты матери и отца. Статью и лицом Нюра была похожа на чистую украинку. Где-нибудь на Крещатике ее ни за что не спутали бы с иностранкой. Стройная черноволосая девушка на всех производила неизгладимое впечатление.

     Алексей  и Нюра познакомились в Москве, в середине 70-х, на излете лета. Их взгляды пересеклись у входа в метро «Таганская», после поступления Нюры в 1-й Московский медицинский институт. Алексей до сих пор помнил тот столбняк, который его охватил при виде стройной черноглазой красавицы. Он не мог  оторвать  глаз от девушки. Нюра же, в свою очередь, в упор   рассматривала его. Ее глаза искрились радостью и какой-то неземной страстью.  Создавалось впечатление, что эти двое молодых людей не встречались лет десять. Посторонним казалось, что   между ними магнит, который  их не отпускает.

     Эта сцена продолжалась минут пять. Каждый боялся нарушить молчание, отвести глаза или  двинуться с места.  В то же время они не решались пойти друг к другу. Что-то их сдерживало…

     В Московском медицинском  Нюра училась  не под своей фамилией. Соседи родителей знали, что Нури  учится в Америке. Никто не мог допустить, что Анна учится в Москве под чужой фамилией, как  гражданка Америки. Только спустя год с помощью Алексея Анне  удалось оформиться на учебу под своей фамилией - Пархоменко.

     После каждого семестра Анна приезжала домой в Афганистан. Родители и соседи радовались каждому ее приезду. После третьего курса Анна  приезжала уже как доктор. За три месяца до приезда к ней записывались беднейшие жители города на прием. Нюра, не успев переступить порог отчего дома,  начинала прием больных.

      С первого больного Нюре повезло. Он очень быстро пошел на поправку, и в течение двух недель полностью выздоровел. Авторитет Нюры  резко вырос. Всем, кто к ней ни приходил, лечение Нури  помогало  почти немедленно. Уходя от нее, они чувствовали себя полностью выздоровевшими.

   К ее второму приезду  уже записалось человек сто. Всех  принять она не могла. Это ее толкнуло на то, чтобы обратиться к мэру города и попросить  рассмотреть вопрос о строительстве больницы.

     К концу учебы в институте Анне было предложено разработать план строительства городской больницы, а после окончания института - возглавить ее.

     С помощью Алексея Анна получила  проектно-сметную документацию на строительство больницы. Под эту больницу Министерство здравоохранения СССР   выделило  оборудование в порядке поддержки беднейших слоев населения  ее родного города.

     Но это было потом. А пока жизнь продолжается и очень бурно течет, как самая большая горная река.

     Отец  Анны безмерно любил мать Анны. Именно поэтому иметь еще жену он категорически не хотел. Считал, что мать полностью заменяет сто жен.  Соседи искренне завидовали  их счастью,  но советовали  отцу привести в дом еще несколько жен для облегчения труда старшей жены. Никто не задумываясь о счастье этих двух любящих сердец. Он  считал, что многоженство - ненужное явление, это - преступление против его любви к своей жене, к дочери. Жена платила ему взаимностью. В доме царили  любовь и достаток.

      Родители матери были зажиточные крестьяне. Имели большое количество земли, держали  работников.

      Дедушка  со стороны матери жил в соседнем Иране, где владел  небольшим фарфоровым заводом. К старости приобрел еще один.

      Получилось так, что их предки, как по материнской, так и   по отцовской  линии,  имели по одному ребенку. Отец и мать были единственными детьми у своих родителей. Нюра была также единственной дочерью, наследницей земли и дедушкиных заводов в Иране.

       Уважение к родителям прививается с детства. В семье  Нури прививать такого не пришлось. Царившая любовь сделала свое доброе дело.

      Очередной раз приехав на побывку, Нури сказала маме, что  беременна уже на третьем месяце, и что она  безумно  любит молодого парня c Украины, который также учится в Москве. Мать не знала, что предпринять. По местным обычаям девушку, забеременевшую вне брака, ее отец обязан был лишить  жизни.  Три дня мать Анны вынашивала план беседы с мужем. И такой момент настал, когда он  рано возвратился с полей. Она подготовила ему ванну с теплой водой.  Во время  мытья спины ненароком сказала   

  - Ты знаешь, Алексен, тебе придется стать когда-то дедушкой. Наша дочь уже взрослая. Ей  14 июля исполняется  двадцать один год. Думаю, ты не забыл? Нам нужно приготовить подарок, устроить ей праздник. Что будем делать?

     - Что ты, моя голубушка, все сделаем. Нужно обязательно пригласить наших родителей. Дедушка своей единственной внучке постарается. Ну а мы купим ей все, что она хочет. Захочет  автомобиль - купим, захочет иметь собственный дом - пообещаем, что к следующему отпуску построим, вот здесь,  рядышком с нашим. Она  же у нас одна!

    - Я так и думала, мой любимый, что ты все сделаешь для нашей Нури. Слушай, Алексен, ну а если бы она была беременна, ты бы ее простил?

     - А почему бы нет? Это же наша дочь и наша внучка.

    -  Почему ты думаешь, что у нас должна быть внучка, а не внук?

     - А мне будет  легче ее воспитывать, воспитал же Нюру.

     - Ты молодец, мой дорогой, но мне хочется,  чтобы у нас был внук. Нужно же наконец, чтобы в нашем роду появились и мальчики. Вот посмотри, у моего деда есть два завода. Он стареет. А заводами  лучше всего управлять мужчине. Тебе же легко управлять земледелием, а заводом было бы еще легче. А если Нюра родит мальчика - уже будет кому управлять одним заводом, а их два, Алексен. Нужен второй мальчик. Я думаю, Алексен, скорее бы вышла замуж наша дочь и родила нам десяток внуков.

     - Не много ли ты хочешь, Ната?  (Так звали мать Нюры).  Конечно, было бы десять -  полный дом был бы счастья. Ну а для начала - хотя бы одну внучку.

    - Нет, Алексен, ты несносный! Заладил:  внучку да внучку! Я говорю:  нам нужен внук.

    - Ну ладно, успокойся, Ната, пусть будет внук. Поскорее бы это случилось. А кто тот счастливец, что приглянулся нашей дочери? Мне бы хотелось, чтобы это был украинец, пусть хоть  самый бедный. Я отдам за него нашу Нури, если она этого захочет.

   - Как я рада твоему согласию, мой дорогой! Твоей доброты я не забуду даже на том свете.  Ничего лучшего я и слышать не хотела.

    Нежно притянула к себе мужа и поцеловала в губы. После этого она вытащила из кармана халата фотографию и показала парня, приглянувшегося Нюре.

  - Да, красивый парень,  а кто он  по национальности? Лицом смахивает на нас. Откуда он родом?

    - Милый мой,  как ты  того хотел, он - украинец. И родом с Украины, как наши с тобой предки.

     Алексен вскрикнул:  

    - Не может быть!    

   Мигом выскочил из ванны, еле успев надеть халат, выхватил у жены фотографию, побежал к Нюре на второй этаж. Схватил ее на руки и начал ее целовать, как маленькую, при этом приговаривая:   

    - Доченька, какая ты умница, славная ты моя, солнышко ты мое, счастье наше. Скорее выходи замуж, а если можешь - и так роди нам с мамой внука.  Как я рад, доченька, что ты беременна. Вызывай своего парня срочно к нам, у тебя же скоро день рождения!

     Нюра растерялась. Она не знала, что ответить отцу, как благодарить мать. Не знала, как пригласить Алексея. Ведь из  Союза не так легко вырваться. До дня рождения оставалось всего десять дней. Втайне надеялась, что  Алексей сам додумается, как приехать на ее день рождения.

     - Папа,  как же Алексей может вырваться из Советского Союза, ты же знаешь, как там строго?

    - Как, его зовут  Алексей, как меня? Не верится, что так все хорошо. А он что - живет в Советском союзе, в Москве?

    - Да, папа, в Москве. А родом он с Украины, недалеко от тех мест, где родились наши предки.

   - Неужели на Полтавщине?     

   - Нет, папа, его провинция называется по-другому. Это недалеко от Киева. А приехать ему к нам - большие проблемы.  Пап, не спеши, ты успеешь с ним еще познакомиться. Думаю, он скоро у нас появится. Я уверена, папа!

     - Доченька, ради тебя я готов кого хочешь вырвать, даже из лап самого сатаны. Я немедленно позвоню своему другу, послу  Америки, и он все устроит.

     Папа, ты же знаешь, что я и так живу в Советском Союзе почти что на нелегальном положении. Не дай Бог, узнает КГБ, что я под другой фамилией и под другим гражданством! А вообще-то у Алексея, я поняла, большие родственные связи с этим ведомством. Папа, я думаю, он все устроит, только как дать ему весточку? Телеграмму давать – это может ему навредить . Телефона у них в общежитии нет. А может, он сам готовится приехать к нам? Ты знаешь, папа, я боялась вам с мамой рассказывать: я была в селе, из которого вышел наш род. Это все устроил Алексей. Я даже паспорт имею на фамилию Шумейко Анны Алексеевны, где я - супруга Алексея.

   -   Ты серьезно, доченька? Не может быть?!

     Папа! Честное слово! Я была даже на кладбище наших предков, положила   цветы на могилку прабабушки. Говорила с одной старушкой. Её зовут, как и меня, Анной. У них всех девочек называют Аннами. Она рассказала про нашего прадеда и про то, что мы с ней родственники. Она - правнучка нашего прапрадеда. Ты же знаешь, что он основал село Пархомовцы на Полтавщине. И она сама об этом нам рассказала.

     - Да, это еще интереснее. Неужели ты была там, доченька? Мне рассказывал мой дед, а ему - его дед - о селе Пархомовцы, что на Полтавщине. Говорил, что это было самое красивое село в его жизни, даже красивее  Киева.

   -  Нет, папа, Киев - это самый красивый город в мире. Лучшего города я не видела.

    - Доченька, ты еще много чего не видела. Ты у меня еще маленькая. Ты мне вот что скажи: ты любишь  этого парня?

    - Папа, я его люблю больше своей жизни. Дороже   у меня  никого нет,  за исключением вас с мамой.

   - Ну, все доченька! От такого парня можешь рожать хоть десять внуков! Даже можешь у нас брак с ним не регистрировать.

    -  Пап, а как соседи, что они подумают? Будут думать плохо о нас, обо мне.

    - Доченька, мне и нам всем наплевать на то, что будут думать о нас в городе, лучше  бы они думали,  как нам долги отдать. Сколько уже месяцев ты беременна?

    -  Уже третий месяц.

    - А Алексей об этом знает?

    -  Конечно, и он очень этому рад. Я никогда его таким радостным не видела, когда  ему это сказала. Ведь мы зарегистрированы и состоим в законном браке.

    - Ну, слава Богу! Наконец и к нам пришло счастье! - обнял дочь и нежно поцеловал. От счастья на его глазах появились слезы.

     …У Алексея же, в отличие от Анны, была  куча проблем. Руководство, узнав, что у Шумейко с американкой роман, сначала пожурило его. Но через пару дней  Алексея пригласил шеф и спросил:    

    - Как ты думаешь улаживать отношения со своей американкой, ты с ней еще не порвал?

    - Нет, товарищ генерал, кажется, все идет успешно.  Самое интересное, - она никакая не Изабель и  не американка. Учится не под своей фамилией. Ее предки - родом с Украины,  из-под Полтавы. Их род эмигрировал на юго-восток в самом начале девятнадцатого века, еще перед войной с Наполеоном. Они даже не знали, что забрели к черту на кулички, в другое государство, прямо в сегодняшний Афганистан. Фамилия ее предков Пархоменко. По ее рассказам, в  селе, где жили ее предки, было две фамилии – Пархоменко и Хоменко. Возможно, название села сохранилось и по сей день. На Полтавщине таких сел аж три, и все в одном районе, расположены друг от друга километрах в трех, максимум - в четырех.  С таким названием есть села и у нас, в Хмельницкой области.  Вчера об этом я составил служебную записку. Вам ее не доложили?

   -  Ну, ты даешь,  Алексей! С тобой не соскучишься! Постой, постой, вот она. Ты каждый день преподносишь какие-то сюрпризы!  Ты своего шефа замучил - каждый день озадачиваешь. Ему приходится постоянно вносить коррективы в оперативные планы ведомства. Ты же знаешь, как это неудобно - отчитываться перед вышестоящим руководством.

   - Товарищ генерал, - возмутился Шумейко, - простите, пожалуйста, но неужели они там, на верху, не понимают, что специальная разведка  тем и отличается от других ведомств, что нам приходится принимать решения в условиях, когда обстановка меняется каждый день.     

    -Вообще-то, Шумейко, ты молодец! Но впредь прошу тебя согласовывать свои знакомства  хотя бы с начальником «курса». А еще  лучше - докладывать мне. Теперь слушай мой расклад. Ты, наверное, не знаешь, что у нас имеется определенный интерес к Афганистану. Сверху нам поступило указание усилить работу в этом регионе. Теперь ты кумекаешь, в чем дело? Кстати,  какие у тебя успехи с языками? Нужно спешить. Может, тебе придется посетить Афганистан. Леша, сынок, тебе придется  повторить Александра Григорьевича, пойти по его стопам.

    -Я догадывался, товарищ генерал. Тут - просто везение, что Анна -  как раз с того региона, который интересует наши верхи. А с языком, простите, не всегда все хорошо. Но я   усиленно занимаюсь с Анной-Изабель. Вы же знаете, что там большинство разговаривает на английском и таджикском. Лишь незначительная часть - на  персидском  и десятках других языках и наречиях. Настоящий Вавилон! Там у каждого селения, помимо языка,  свои традиции и обычаи. В общем, тяжелый этот регион со всех сторон. Любое вмешательство вызовет только противодействие. Не знаю, есть ли резон туда вмешиваться, товарищ генерал? Что в этих горах можно иметь - не представляю! Если что и есть, – попробуйте, увезите из этих непролазных гор! Одна транспортировка чего стоит!

   -  Это хорошо,  что ты так рассуждаешь. У меня на сей счет есть тоже большие сомнения. Наши геологи  утверждают, что на этой территории большие залежи нефти, газа, золота и много чего другого. А может, главное - защита наших южных границ? Но наше дело простое: поступило указание - нужно его выполнять. Но сейчас не об этом речь. Срочно нужно думать о другом. Скажем, об Анне, о подготовке к серьезной операции, изучении всех подходов и выходов. У тебя есть  уверенность в Анне? Не работает ли она на американскую разведку или еще на кого-либо? Не попасть бы нам в тупик! Смотри, опозоришь дядю Сашу! Не знаю, что с тобой сделаю! Память и честь моего друга превыше всего. Запомнил?

    -Так точно, товарищ генерал. В Анне я абсолютно уверен. Она со мной откровенна. Иначе зачем ей открываться в том, что она учится не под своей фамилией? -  Алексей встал и был готов уйти.

    -Сядь и не прыгай, как на строевом плаце! Запомни: ты - гражданское лицо, и вести себя нужно, как гражданин. С сегодняшнего дня чтобы я тебя в форме не видел!  И забудь навсегда, что  когда-то работал в спецслужбе!

   - Есть, товарищ генерал! Забыл. А если  где и взболтну, так я скажу, что хотел порисоваться.

  - Ты что, совсем рехнулся? Ни звука, нигде и никогда! А если будет невмоготу, то только спустя двадцать пять лет после моей смерти. Слышишь? Пусть это будет в виде художественного вымысла.

   - Слышу, товарищ генерал, - неохотно ответил Алексей.

    -Ладно, не обижайся. Но только запомни: к нам попасть почти невозможно, а  уйти - и вовсе нельзя. А сейчас вот тебе лист бумаги, напиши расписку, что никогда не разгласишь государственную тайну, тайну настоящих мужчин, патриотов Родины. На, пиши!

    - Что писать, товарищ генерал?

    -Ты что, издеваешься? Не понимаешь, что спрашиваешь? Расписку о неразглашении государственной тайны! Понял? Генерал повысил голос.

   - Так точно, товарищ генерал!

     Алексей написал расписку, что никогда и ни при каких обстоятельствах  не будет упоминать о работе в спецслужбе СССР.

     Генерал взял расписку и, складывая её, произнес:

  - Ты же  знаешь, что на таких, как ты,  дела не заводятся. У тебя - всего лишь номер. Фамилия твоя нигде не значится. Ты будешь числиться на работе в каком-либо государственном органе на малозначительной должности, ну, к примеру, референт, инструктор, юрисконсульт, то есть на такой должности, которая дает возможность разъезжать в командировки. Тебе никогда нельзя будет занимать большие руководящие должности. Зарплату будешь получать и по занимаемой должности, и  в конвертах от службы. С сегодняшнего дня и до конца существования спецслужбы ты будешь получать зарплату командира дивизии, то есть генеральскую зарплату. Сынок, вникни в то, что я тебе говорю.

    - Понимаю, товарищ генерал.

    - Нет, сынок, не понимаешь. Ты снова меня назвал “Товарищ генерал”. Ну да ладно, в помещении можно - и то до полного отвыкания. Через месяц,  если услышу слово “Товарищ генерал”, посажу на гауптвахту на месяц. Понял?

     - Да, Александр Иванович, - тихо ответил Алексей, - а как быть с моей фамилией? Она  останется со мной навсегда?

    - Леша, и фамилия изменится. В одном месте ты – Шумейко, в другом     - Иванов, в третьем - какой-нибудь Скляр, а может, Берман. Фамилию будешь  иметь по обстоятельствам. Благо, твое лицо походит на любую нацию и народность.

    - А расписка тогда зачем? У меня же нет никаких подтверждений, что я - сотрудник спецслужбы! Да и вы говорите, что на меня нет дела. Я – никто и звать меня – никак. А если я буду вынужден подчиняться дебилам? Как  мне себя вести? Зачем мне нужно было заканчивать Святошинское лесное училище? На меня затрачено столько денег и сил государства! И это все для того, чтобы в конечном итоге стать безликим?

    - Да, Алексей, ты прав, но ты знал, на что шел. Ведь тебе объясняли дядя Саша и старшина Козовкин! Дядя Саша, к примеру, до сих пор под другой фамилией. Видимо, и с ней  ему суждено быть похороненным. Что поделать - без таких формальностей ни одно государство не существует. Наша служба – это глаза и уши государства. Представь себе, ты ничего не слышишь и ничего не видишь.

   -  Ну, вы даете, Александр Иванович!

   - Ничего я не даю! Государство тебя для этого учило и тратило, как ты справедливо заметил, много времени и денег. А деньги у государства берутся от труда его граждан. Получается, что на твою учебу тратился наш народ, а народ – это Родина. Вот и весь тебе сказ. Ты обязан своей стране  жизнью и поэтому должен отработать то, что она на тебя затратила. Мало этого, ты должен после себя оставить что-то и своим потомкам. Они также будут нуждаться  в получении достойного образования. Вот так, Алексей. Это жизнь. И  она бесконечна, к счастью, не моей и не  твоей жизнью, а жизнью потомков, которых мы обязаны воспроизвести, чтобы впоследствии они воспроизвели других.  Вот в чем заключается вечность жизни. И когда священники говорят о вечности, видимо, они именно это имеют в виду.      

     При этих словах генерал вытащил расписку, положил в пепельницу и поджег.

     Смотря на горящий огонь, Алексей сказал:   

   - Видишь, батя, сгорит сейчас этот клочок бумаги, развеется пепел, а в памяти останется на всю  мою оставшуюся жизнь. А мы думаем: сгорело - и дело с концом. В жизни, видимо, совсем по-другому. Мне кажется, все, что с нами сейчас происходит, когда-то уже было. Вот и сейчас  ты пепел занесешь в туалет и смоешь, а в пространство наша беседа уже ушла безвозвратно. Через годы, может, через тысячелетия возвратится кому-то, и кто-то будет также учить кого-то, как ты учишь сейчас меня.

     Генерал внимательно слушал Алексея и в душе радовался за своего воспитанника, за его понимание и чуткость, за его добрую душу. Знал: пройдут годы, и Алексей, так же как сегодня он, будет воспитывать свою замену. Придет какой-то сорвиголова, и также будет слушать Алексея,  а Алексей будет вспоминать меня. На душе потеплело, стало уютно. Генерал продолжал:  

   - О гражданском образовании и дипломе я позабочусь. Ты с сегодняшнего дня - гражданское лицо. Тебе нужно пройти курс по изучению афганских обычаев: научиться закручивать чалму, носить правильно халат, изучить  походку, манеры, и так далее. Ты же знаешь, есть афганцы и горные, и степные. Как видишь, есть даже украинцы. А  знаешь, сколько там староверов? Туда бежали все, кто мог убежать из-под гнета православия - оно же силой насаждалось! Посмотри, кем только не населена сегодняшняя Армения! Каких там только нет религий! Причем чем старше религия, тем выше ее представители живут в горах. А Азербайджан? Ты  знаешь, сколько там  уживается религий? Азербайджанцы собирали даже деньги на строительство православных церквей! Видимо, то же - и на территории нынешнего Афганистана. Там каждое селение имеет свои обычаи и традиции. Много там и наших земляков. Со счетов нельзя сбрасывать  проживания там и семей царских офицеров. В целом, Афганистан - страна, нашей службой почти не изученная. У нас о ней скудная информация, во многом противоречивая. Все, что могли сделать наши специалисты, сделали. Есть общий макет этого государства.  Нанесены даже мельчайшие населенные пункты, горные тропы, ущелья.  Вроде, есть все. Но кто макет проверял на практике? Думаю,  никто. Эта страна в недалеком прошлом нас не интересовала. Что им вздумалось сейчас, я не знаю. Но поступила команда,  и ее нужно выполнять. Значит, так:  с этого  часа, - показывая на часы, - изучаешь в подробностях карту Афганистана. Да  не просто изучаешь, а считай, что ты уже там бродишь, правда, пока мысленно. Не забудь обратить особенное внимание на горные тропки, особенно на те, которые граничат с Туркменией и с Таджикистаном - на случай, если придется оттуда драпать. Вспомни, чему тебя семь лет учил старшина Козовкин.

    - Простите, что вас прерываю. Не старшина, а генерал-майор.

    - Это тебе - генерал, а мне и твоему дяде - старшина. А когда ты его видел в генеральской форме? Не помнишь? Я тебе напомню: на похоронах в Киеве. Этот человек, пожалуй, впервые надел генеральский мундир. К сожалению, тогда, когда его провожали в последний путь. Его счастье - умер и похоронен дома, в родной земле. А ты задумывался, в чью землю будет захоронен дядя  Саша? Ну да ладно! Нужно думать о жизни. В общем, так, Алексей, дуй сейчас в так называемое азиатское управление.

     Алексей сорвался с места.   

   - Да погоди ты, не срывайся! Туда же нужен особый пропуск! Это особая зона со вчерашнего дня. Вот, получай.

    -Товарищ подполковник, да не спеши ты, как  к голой женщине! Торопыга ты, а не подполковник!

    - Александр Иванович, вы же сами сказали, что отныне я гражданский человек.

    - А кто это отрицает? В данном помещении ты всегда будешь при погонах. А за его пределами ты - штатский человек. Но все равно ты обязан выслушивать старших не только по должности, но и по возрасту. Ты всегда должен помнить, что  в спешке  натворил на Урале. Показывал свои знания! Благо, что хоть все получилось! А то не сносить бы тебе головы! Учись здесь, в Союзе!      

    -Товарищ генерал, я вас не понял: при чем здесь подполковник? Я еще не успел привыкнуть к званию майора. Мне его дали и без того досрочно, как вам известно, за уральскую операцию.

    - А что, начальник курса тебе ничего не сказал?

    -  Нет, а что?

   - А то, что еще неделю  назад  шеф подписал приказ на тебя. Так что я тебя поздравляю! Желаю обязательно стать генералом! А сам подумал, всегда так поступают с людьми, посылая их  на верную смерть. Вот и Алексей встал на этот  рискованный путь.

     Алексей  залпом выпалил:  

    -Служу Советскому Союзу, - а потом подошел к генералу, подал руку и поблагодарил.      

      Генерал обнял Алексея и потрепал его по голове:    

    - Cынок, нужно обязательно стать и тебе генералом. Не подведи нас. Правда, если честно сказать…, - он оглянулся вокруг,  пожал плечами и продолжил, - а вообще, сынок, генеральское звание - не главное. Самое главное и очень тяжелое звание - быть Человеком, любить свою Родину и землю, которая тебя вскормила, вспоила и взрастила. Вот это - главное. Так вот, Алексей, с сегодняшнего дня ты находишься под особым контролем. Если заметишь слежку, не показывай  и вида, что   заметил ее.  Прикинься кирзовым сапогом и сопи в две дырки. Понял?

   -  Так точно, товарищ генерал!     

   А сам подумал: “Да, не сладко сейчас генералу. Что-то здесь не ладно,  коль скоро даже генерал стал оглядываться по углам. Кто может здесь ставить прослушки? Странно. Кажется, до недавнего времени самой сильной службой была наша, самая престижная”.

      - Алексей, я тебе приказываю  приступить к детальному изучению территории  Афганистана, и не только. Пойдешь в «рельефную мастерскую» и начинай моделировать в своем мозгу территорию. Там тебе выдадут видеосъемку улиц многих городов. Время для этого отпущено крайне мало. Нас сильно торопят. А почему выпал жребий на тебя, так я думаю, причиной этому - твоя Изабелль, то есть Анна. Но в нашем мире ничего случайного не бывает. Это твой крест, и ты обязан его пронести с честью.

     Попрощавшись с генералом, Алексей вышел.

     Он не мог понять, что происходит.   Правда, генерал ему рассказывал, как три разных ведомства неоднократно пытались завладеть их  мобильной службой. КГБ тянет их к себе, ГРУ, военная и политическая разведки - к себе.  Генсек их держит сугубо под собой и лично распоряжается ими  в политических интересах партии и родственных партий за рубежом. Все доклады делались  лично генсеку, указания исполнялись с его подачи. Решения о переворотах в третьих странах принимались только генсеком.  Кто сегодня там и что делит - не известно. Но чувство тревоги  у Алексея усиливалось, росло беспокойство за «батю». А вдруг попросят его в отставку?

     За размышлениями Алексей не заметил, как пришел в “азиатское управление”. На проходной сдал пропуск. Его попросили пройти в отдельную комнату и предложили снять всю одежду.  Перешел в другую комнату, в чем мать родила.  Алексей вопросов не задавал. Знал: не положено. Дежурный офицер предложил пройти в третью комнату. Там его чем-то просветили. Одевшись и получив еще один пропуск, его направили через длинный коридор к переходу. Там  он отдал свой пропуск. Взамен ему выдали еще один. Спустился вниз на лифте. Затем  поднялся вверх. И так еще дважды. Алексей окончательно запутался с  переходами. В его душе боролись одновременно чувства гордости, страха и  угнетения. От этих ощущений у него возникло желание возвратиться назад и отказаться от посещения этих лабиринтов. Он видел разные системы охраны, но такую - впервые. Чувство тревоги нарастало. Однако страх ответственности перед дядей Сашей и покойным генералом Козовкиным пересилил желания возвратиться. Вспомнил трех самых близких ему генералов, которые  в него вложили столько сил и энергии. Почувствовал облегчение. И тут  перед ним открылся большой просторный и светлый зал. Охраны не было.  Вдруг откуда-то появился  седоволосый  мужчина лет шестидесяти пяти в сталинской форменке без погон, но с портупеей и кобурой. Орденская планка свидетельствовала о трех орденах Ленина, трех орденах  Славы и двух - Отечественной войны. Седина и тип лица  подсказывал Алексею особенность положения стоявшего перед ним человека. Седина и выражение лица выдавали его мудрость,  глубочайшие знания и опыт.  Глаза светились добротой и порядочностью. Алексей растерялся, почувствовал дрожь в теле.  “Старец” - так его про себя прозвал Алексей, - заметив это, подошел к Алексею и сказал:     

    - Ну, здравствуй, сынок! Наконец, увидел и я тебя.    

      Он подошел  к Алексею, обнял его и трижды поцеловал. Алексей не мог опомниться, не знал как себя вести. Стоял, как вкопанный. Старец похлопал Алексея по плечу. 

    -  Не робей сынок.  

    – А вообще мы с тобой, Алеша, встречались, когда тебе было четыре года. Я тогда сопровождал генерала армии Губиша и его детей. Он приезжал к вам в село отдыхать. Он с твоим отцом воевал в Финляндии,  вместе брали   линию обороны «Маннергейма». Правда, отец был рядовым войны, а Губиш командующим войсками. Вот тогда твой отец спас генералу жизнь. Отец  же отделался легким ранением. Наградили отца медалью “За отвагу!” Губиш возмутился и на имя Сталина написал рапорт о несправедливости. Сталин, а, скорее всего, его аппарат, отреагировал по-своему - полным молчанием. С тех пор Губиш с твоим отцом подружился и взял его к себе в ординарцы. Мне приятно видеть тебя, сынок, здесь,  в сердце советской политической разведки. Видимо, тебе выпала доля принять боевой пост деда и дяди.  Я их знаю давно. Прекрасные работники, заслуженные - цены им нет! И нет такой награды, которую они заслужили перед Отечеством. Великая тебе честь, Алеша,  выпала. И большая ответственность. У нас могут работать только  преданные Родине люди. А служат, как тебе известно, прихвостни да собаки. Мы же, Алексей, работаем.  О таких людях, как мы, знают единицы. Но мы работаем не для славы, а для Родины. Помни это и держись.  Я сейчас как бы в отставке, учу таких как ты. Звать меня Роберт Михайлович,  воинское звание генерал-лейтенант. Руковожу вот этой лабораторией. Александр Иванович меня предупредил, что ты будешь здесь проходить «стажировку». Запомни самое главное: учебного заведения выше по уровню знаний, чем это, в нашей стране и за рубежом - нет.

     Алексей вытянулся стрелой, дух перехватило, боялся дышать. Не знал, что сказать. Он признал в этом седом человеке приезжавшего в село дядю Володю, которого водил за руку в лес за огород на полуныци.  Осмелев, спросил:   

    - А не вы  ли, товарищ генерал, есть дядя Володя, то есть дядя Алика Губиша?

     Генерал пристально всмотрелся в Алексея и восторженно ответил:         -    Конечно я! Неужели вспомнил? Удивительно! Ай да молодец, Алексей! Вот это память! Тебе же было всего четыре года! Давно ли был в родных местах?

      Алексей знал, что в этой службе никогда не называют местности, где родился. Замялся и ответил:  

    - В прошлом году, товарищ генерал.

    - Надеюсь, перед дальней дорогой заглянешь на пару деньков. Низкий поклон маме, отцу, сестрам и братьям. Я помню - всех вас насчитывалось пять человек. Все такие интересные. А сестры уже бегали на работу, кажется, на ферму. Как они там?

     Алексей не успел ответить. К ним подошел мужчина лет пятидесяти, одетый также, как и генерал.   

   - Товарищ генерал, разрешите проводить подполковника Шумейко в зал тренировок?

     Генерал взял Алексея за плечи, притянул к себе и тихо произнес:  

    - Давай, сынок, приступай к учебе и помни завет Суворова. Успехов тебе и благополучного возвращения на Родину!

     Наконец Алексей зашел в большой зал. Определить его размеры невозможно. Зал больше походил на стадион, да и вообще по всему было видно, что его станы могут двигаться в разные стороны. В нем стоял огромный стол с макетом.  Перед ним расстилался в миниатюре весь Афганистан. В зале он был один, хотя  догадывался: за ним пристально наблюдают. Незаметно засек несколько наблюдательных точек,  намотал себе на ус: “Доверяют, коль сюда запустили. Но самое главное - нужно соблюдать все меры предосторожности: ничем лишним не интересоваться, ни во что не всматриваться. Вести себя обыкновенно, а то, не дай Бог, в чем-то будут подозревать. Но не проявлять любопытства также плохо. Ведь здесь известно, что он окончил училище специальной разведки, а не КГБ, танковое, или еще хуже - пехотное. 

      Начал знакомиться с залом. На стене висела огромная карта. Перед картой был пульт управления. На нем макет автомобиля. Здесь же телевизионный экран.  Попытался включить экран. Не успел нажать на кнопку, как в зал вошел человек лет шестидесяти, а может, старше. Подошел к Алексею, подал руку и представился:   

    - Полковник Краев. Мне поступила команда оказывать вам, молодой человек, всяческую помощь, в том числе научить вас пользоваться картой и полигоном. На учебу нам с вами, товарищ подполковник, отведено максимум два месяца, хотя руководство сказало, что вы очень прилежный ученик и эту программу освоите в течение одного месяца. Я категорически против, так как это касается Алексей,  лично твоей жизни и смерти. А твоя жизнь сынок, в особенности, дорога.  Александр Григорьевич, твой дядя, рискуя собственной жизнью, спас мою. Никогда этого не забуду. Я ему обязан по гроб жизни. А ты - его родной племянник и, как он однажды мне заявил,  ты  единственный  унаследовал его профессию, не зная его самого, за исключением нескольких коротких встреч. Получилось так, что ты унаследовал его гены, его талант и сноровку. У вас есть даже общие черты лица. Саша прав, именно ты его кровинка. Итак, Алексей, перед тобой просторы дружественного нам  Афганистана. Карта крупномасштабная и, как ты, наверное, заметил, не вся. В высоту - восемнадцать метров, в ширину - двадцать три. Перед нами только четвертая часть Афганистана, которая граничит с территорией Союза, то есть с Таджикистаном, Туркменией и Узбекистаном. Остальные три части находятся справа, слева и внизу. А вообще, здесь есть карты всего земного шара. И макеты имеются. Макеты меняются также как и карты. На этих картах и макетах прошли обучение не многие разведчики. В этом помещении есть все, весь земной шар. Вот так-то, молодой человек. Полковник нажал на кнопку, и карта поползла слева направо, затем, нажав на следующую кнопку, карта медленно пошла назад, а затем  - вверх. Этой картой можно пользоваться с помощью вот этого макета автомобиля. Вот посмотри. Я сажусь в автомобиль и начинаю двигаться. Видишь? Мы сейчас в северной части Кабула, нам нужно ехать на юг Афганистана. Вот, смотри сюда на экран. Вот здесь мы устанавливаем автомобиль и начинаем движение. Макет автомобиля нужно двигать очень медленно. На экране будет указываться с какой скоростью движется твой автомобиль. Превысил скорость - врезался в скалу или съехал на обочину. Садись лучше вот сюда, за руль.

     Алексей сел в сидение, присмотрелся к рычагам управления автомобиля. Вспомнил учебу в лесном училище.

    -Начинай двигаться. Наш маршрут в сторону, ну к примеру, Кандагара. Поехали. Трогай. Молодец.

     Алексею не терпелось задать полковнику несколько вопросов. Но в этой начальной ситуации задавать вопросы нельзя. Ведь их слушают и смотрят на них. Все просматривается, как на ладони. Боялся сделать лишнее движение.  Наконец не выдержал.

    -Товарищ полковник, на телеэкране не видно, какая дорога: асфальтная, бетонная или грунтовая, но нутром чувствую - я сейчас  еду по грунтовке.

    -Все правильно. Имей ввиду, Алексей, здесь время, расстояние и скорость рассчитаны в масштабе 1:12, то есть пять минут ровняется одному часу. 

   -То-то я думаю,  в чем дело: еду вроде бы со скоростью в среднем восемьдесят километров, а счетчик показывает, что мы отъехали от Кабула километров сто пятьдесят.

    -Молодец, Алексей, правильно чувствуешь и видишь. Начал все правильно. Все. Стоп. У тебя дело пойдет. Все будет хорошо. На Родину ты возвратишься здоровым и невредимым. Все будет благополучно.

      Алексей не выдержал и спросил:  

     -Откуда  вы знаете, возвращусь я или нет?

     -Алеша, у меня такая профессия. Я обязан все знать. Если бы ты начал движение и куда-либо въехал,  я был бы обязан доложить начальству о снятии тебя  с этой операции, так как она заведомо провальная. Мои приметы вот уже на протяжении восемнадцати лет ни одного раза меня не подвели. Руководство мне полностью доверяет, а если игнорирует мои рекомендации, операции проваливаются. Я у них типа экстрасенса.

     - А что  такое экстрасенс?

     - Это, как в народе говорят, что-то вроде гадалки или предсказательницы.

       Алексею стало не по себе:   

   - Неужели здесь верят в такие вещи? Меня такому не учили. Да и я ушам своим не верю, что у нас такое может быть.

     -  Для ушей народа этого не доводят, но очень часто этим пользуются наверху. Это очень большая наука и держат ее в строгом секрете.  У нашей службы в подчинении имеются целые научно-исследовательские институты и лаборатории. Тебе еще придется пройти через это и обучиться  самому, поэтому и ускоряют курс изучения географии. Азиатские страны очень сильно превзошли нас в этой науке. Тебе предстоит еще научиться гипнозу и способам защиты от него, различным экстрасенсорным влияниям на человека и на животных, к примеру, на собак.

    - Ну, вы даете, товарищ полковник,  нам даже намеков не делали на такие науки! А может, это то, чем занимается моя мать? Ну, скажем, различное лечение, гадание, предсказывание?

   -  Ты прав, Алексей. Твоя мать также, как и дядя  Саша, очень часто занималась разгадыванием различных ребусов, связанных с расследованием дел по иностранной агентуре. Твоя мать добрейшей души человек. Наши парни пользовались её знаниями. Должен сказать, успешно. С ее подачи было раскрыто несколько шпионских гнезд. А вообще, Алексей, все сразу изучить нельзя Десяток человеческих жизней не хватит, чтобы изучить все, что нажито человечеством. Но мне приятно, что родной племянник моего спасителя такой любознательный. Не всегда хорошо забегать вперед, но то, что ты делаешь сейчас, это похвально. А теперь переходим к делу… Значит так, товарищ подполковник. Вам нужно незаметно по горным тропам пробраться в Афганистан  из Таджикистана. Какой лучший транспорт для этого ты выберешь?

      Товарищ полковник,  о каком транспорте вы говорите? Здесь кошке будет тяжело - не то, что человеку, а  ишаку - тем более. Вот присмотритесь:  здесь просматривается тропка. Видите, она направляется прямо в гору? Разве ишаку под силу пройти и подняться вверх. По этой тропе может пройти кошка да я. Она короче примерно километров на сто, возможно, даже на сто пятьдесят. Эту горку можно перемахнуть часа за три, максимум - четыре. С ишаком эту дорогу можно преодолеть часов за сорок, сорок пять. Вот и считайте.

      Полковник стоял, как завороженный. Думал: “Откуда у этого молодого человека, можно сказать – пацана, такие познания? Что-то невероятное! По документам, он никогда не бывал в горах, не считая Крыма, где проходил практику. Постой, постой, он там превзошел всех курсантов: через Ай-Петри перешел за два часа, а по нормативам тот маршрут переходят за шесть часов. Да, парень, ты обладаешь невероятным талантом и сноровкой. Не зря генерал Козовкин перед смертью просил беречь мальца. Видимо, руководство все это знает. А иначе зачем подставлять парня?”

 Полковник пришел в себя, улыбнулся и тихо произнес:  

   - Алексей, ты здесь совершенно  прав… А где твоя подруга Изабель?

   - Вы знаете даже об этом?- удивился Алексей.

    - Конечно, я обязан все знать. Это моя профессия.  Проживешь с мое - еще не то знать будешь!

      Время незаметно подошло к обеду.

     Увиденное и услышанное Алексея поразило. Ему показалось, что он давно знает уже все эти тропки в горах, улицы  Кабула,  Герата, Кандагара, Чагчарана,  Бамиана… Знакомым показался и город, в котором родилась и провела свою юность его возлюбленная Анна,   а местные обычаи и традиции он как будто впитал с молоком матери. Ему даже померещилось, что он там жил. Все это  было странно. Потом подумал: «А вдруг у людей бывает несколько жизней? Может, и у него была ранее жизнь, которую он провел в Афганистане? И тут же осекся: если это было давно, то тогда в Афганистане еще не было многих городов и населенных пунктов. Да, странно все это. А может, это заложено еще с училища? Не зря Козовкие заставлял детально изучать географические карты мира! Странно, почему он требовал сразу все забывать? Больше вопросов, чем ответов”.

     Вместе с полковником Алексей отобедал в этом же здании. Обед и обслуживание были поистине генеральские.

     После обеда  возвратились в зал. Полковник набрал какой-то номер по телефону и сказал непонятное слово. К ним вышел человек в форме без опознавательных знаков. Подошел к двери зала, вставил в замок  витиеватый  ключ и попросил полковника вставить свой. Полковник вытащил из кармана какую-то пластину и вставил в отверстие. Дверь открылась. Зашли.

     Алексей только сейчас заметил, что в зале такие большие окна и без решеток. Присмотрелся к свету, падающему в окна с «улицы», удивился: вроде бы есть облака, голубое небо и солнце, а облака почему-то не двигаются. Обратился к полковнику Краеву:   

   -Товарищ полковник, какие-то интересные у вас окна и природа за ними.  Не понятно, почему облака не двигаются, а солнце стоит на месте? Да  улиц и деревьев  нет. Такое впечатление, что окна выходят прямо в небо.  Недоработочка вышла, товарищ полковник. Зашли мы сюда  где-то в одиннадцатом часу, а солнце было на тринадцать тридцать. Сейчас уже  четырнадцать тридцать, а солнце - где было, там и осталось.

   -Ты посмотри на него: от тебя ничего не скроешь! Даже я ничего не заметил. Сколько лет работаю в этом кабинете, никогда не замечал такой диспропорции. Ты прав. Это придется взять во внимание.  Хотя зачем? Здесь бывают только избранные. К тому же мы находимся на минус седьмом этаже.

      Алексей удивлёно сощурил глаза и сказал шутя:   

    - Не может быть! Посмотрите, из окон светит солнышко. Ах, да, я и забыл - оно всегда светит в один и тот же час.

     Полковник знал  (да и Алексей догадывался), что за ними ежесекундно следят и прослушивают. Тем не менее, они вели себя не так сдержано, как бы вели себя другие. Оба они проверены  тысячи раз. Алексей к тому же имел слишком великих покровителей, хотя бы в лице генералов - деда и дяди. А у последних  чуть ли не генсек ходил  в друзьях. Их авторитет непререкаем. Краев смотрел на Алексея и думал, “У этого парня все получится, он еще станет генералом, если не попадет на этого Шмиркиса”.

     Полковник Краев начал все с начала.   

    -Итак, товарищ подполковник, сейчас четырнадцать часов и три минуты. Ставлю перед вами задачу  изучить подступы к границе Афганистана с территории Узбекистана в целях перехода государственной границы Афганистана. Отправная точка - город Термез, точка прибытия через двое суток - город  Мазари-Шариф. Прошу заметить: здесь нет непроходимых гор. Ваши действия?

   -Товарищ полковник, для этого, по крайней мере, мне необходимо познакомиться хотя бы с картой, не говоря о макете. Дайте мне время на подготовку в пределах трех часов. Кроме того, прошу предоставить приграничную карту Узбекистана.

    -У нас нет трех часов. Мы находимся в экстремальной ситуации. Карта находится здесь же. Вот кнопка на пульте. Нажмите ее,  перед вами предстанет карта территории, граничащая с Афганистаном.

     Не мешкая, Алексей нажал на кнопку. Начался страшный гул и скрежет. Через минуту появилась карта юга Узбекистана и северной части Афганистана.

     Минут двадцать Алексей молча изучал карту. Сначала Узбекистана, затем Афганистана. Взял лист чистой  бумаги. Подержал минуты полторы его в руках, отставил. Подошел к макету Афганистана. Просмотрел  подступы к границе.

     Время неумолимо шло. Часы показывали уже четырнадцать  тридцать. Алексей стоял перед макетом и пристально смотрел на все тропинки. Размышлял: “Перейти границу - половина работы. Но где спрятаться, чтобы тебя не засекли афганские пограничники? Как и где дождаться темноты или восхода солнца? По восходу будет легче. Главное - была бы солнечная  погода. Это время – лучшее для перехода границы, особенно с солнечной стороны. К тому же афганские пограничники меняются на восходе солнца, им будет трудно смотреть против солнца. Местность должна заливаться солнцем. В это время туман садится на землю. Конечно, это лучшее время. Ночью пограничники более внимательны, нежели утром или ближе к десяти утра местного времени”. Доложил полковнику:   

    -Переходить границу лучше всего  возле вот этого ручейка, так называемой речки. Время - девять часов двенадцать минут.

      Полковник вмешался:   

    - А почему в двенадцать минут, а не в пятнадцать?

     -Товарищ полковник,  именно в двенадцать минут встающее солнце светит ярче всего и затмевает глаза той стороне.  В такое время трудно просматривается территория. Кроме того, пограничники в это время меняются, заступает новая смена, которая еще не успела  присмотреться к наблюдаемой территории.

     Полковник снова прервал Алексея:   

   - Откуда вы это все взяли, товарищ подполковник?

     Отвечая, Алексей  сослался  на долготу, широту и поясное время.

     Полковник взял лист бумаги и начал что-то высчитывать. Через пять минут он оторвался от своих подсчетов и громко вскрикнул:  

    -Алексей, ты прав! Но откуда ты это все взял, этого же не преподают ни в одном учебном заведении!?

    -Товарищ полковник, нам все это забивал в голову в свое время генерал Козовкин. Но тогда никто из нас не придавал этому значения, а вот сегодня я почему-то вспомнил генерала. Я сам не знаю, как это у меня получилось. Но если захочешь жить, как говорил генерал Козявка, найдешь любую дырку, чтобы спастись.

    -  Ладно, Алексей,  место и  время ты  действительно  выбрал  удачное. А  как  дальше?

     - А дальше - как по маслу! Посмотрите сюда: пограничник должен доходить вот до этой сопки, далее местность просматривается только в бинокль. А коль солнышко светит ему в глаза, то он не приметит ползущего человека. Собак афганцы днем с собой не водят. Да  если честно - какие из них пограничники? Это не Германия и даже не Франция! Они и не подумают, что найдется какой-нибудь зас-нец, типа меня, который полезет в это время со стороны советской границы. Напомните мне, товарищ полковник, случай, чтобы кто-нибудь в это время суток переходил границу.

   - Ну, знаешь, Алексей, меня предупреждали, что тебе палец в рот не клади, но чтобы додуматься переходить границу утром - это уже выходит за рамки моего мышления. Но все-таки, Алексей, где же ты пересидишь, чтобы углубиться на территорию Афганистана?

    - Товарищ полковник, я же вам показал вот эту горку, - возле нее и просижу до начала темноты и вечерней смены постов, отдохну, а вечером - в дальний путь.

     - Гладко ты говоришь! Возможно, так оно и случится. Но вспомни, что говорил Денис Давыдов – “Гладко было на бумаге, позабыли про овраги, а по ним ходить”. Конечно, на мой взгляд, план операции продуман. Нужно будет посоветоваться.

     За разговорами не заметили, как время подошло к семнадцати.                  Полковник демонстративно посмотрел на часы и обратился  к Алексею:       - А теперь - по домам. Мне еще в контору, тебе - заниматься наречиями и языками с Изабеллой. Давай собирайся. Пока отсюда выйдешь, будет уже восемнадцать тридцать. Выйти отсюда сложнее, чем зайти. Завтра встречаемся в девять утра.

      Полковник, оставшись один, задумался :  

    - Откуда у этого парня столько знаний? Неужели Александр Григорьевич прав? Неужели действительно гены? А может, это талант,  врожденная смекалка? Неужели можно родиться разведчиком? Конечно, жаль парня, нелегко ему будет. Ладно, я терплю. А если попадется генерал Шмилькис? Что тогда? Конец парню!  Скольких он погубил! Припомнилось, как Шмилькис уничтожал парней, побывавших во Вьетнаме. Не дай Бог! Ведь Алексей месяца два командовал там ротой,  по своей огневой мощности превосходившей батальон. Ну, ошибся, а может, и не ошибся? Ведь он спасал наших парней. Эти узкоглазые одурели, стреляли по колонне изо всех щелей. А может, не узкоглазые, а их  американские наёмники?  Это  подтверждено документально: подожгли  головную и замыкающую машины. Алексея же обвинили в том, что он огнем своей роты уничтожил все селение с пятью тысячами жителей. Умолчал же этот подонок полковник Лаврентьев из военной прокуратуры о том, что благодаря Алексею было спасено 192 наших парня и вся техника. А струсил бы Алексей - дали бы  под завязку лет десять! А дали всего два года дисбата. И то спасибо деду - добился через военный отдел ЦК.  Ведь Алексей  “отбыл” свое в Алжире. За два месяца из двадцати восьми “алжирцев” осталось только семь и то - благодаря смекалке и авторитету Алексея. А этот дебил, диcбатовский комбат, подполковник Пудов, полный идиот, мразь, сука - положить бы его вместо этих парней гнить в сырой земле!  - написал на Алексея характеристику, что тот не слушал его команд, сдерживал ребят, чтобы тише вели машины, чтоб мины не разрывались под днищем САУ и тягачей. Именно Алексей удлинил трал вместо трех  до 5 метров. Жаль, если погубят парня. И Шмилькес, козел, к “вьетнамцам” относится крайне негативно. Зависть у него, что ли? А может, из-за того, что они  опытнее его, понюхали порох, обстреляны. Да и вообще, может ли этот Мелькис уважать славян. Сам-то - нерусь хреновая!  Ну да ладно, Алексей справится и с этой занудой”.

    …Учеба продолжалась. Каждый день новые версии, новые вводные, новые территории и города. Днем - учеба за картами и макетом, вечером - изучение традиций, обычаев, и языка с Анной.

     Однажды Алексей задал вопрос полковнику:  

    - Зачем столько тренировок, ведь в настоящее время такие методы не в ходу. Сейчас легче забросить человека и внедрить его в существующую агентурную  сеть.    

-        Немного помолчав, полковник ответил:    

-  Да, конечно, ты прав, но почему-то руководство придает тебе какие-то особые полномочия, отдельные от общей направленности разведывательной работы. Несмотря на мой многолетний опыт, я даже предположить не могу, чем это обусловлено. Может быть, это связано с особенным интересом нашего государства к Афганистану, а может, сказывается  послужной список твоих родственников. Говорят, что сам Сталин интересовался  твоим  дедом. Он  - заслуженный человек. В 1937 году он стал инициатором создания второго фронта в случае войны с Германией. И, кстати, не за счет союзников. Он ведь до чего додумался: сдать в плен одну из армий и за счет этого создать  “пятую колонну” в стане немцев. Когда относительно молодой капитан предложил начальству свою схему на случай войны с Германией, то кто-то из руководства нашей службы  доложил ее Сталину в надежде, что тот его  похвалит.  Сталин потребовал к себе непосредственного инициатора. И тут-то началась небывалая карьера этого капитана. Через три дня после беседы со Сталиным капитан получил подполковника и был назначен начальником какого-то совершенно секретного управления,  которое  подчинялось непосредственно Сталину. Спустя полгода Сталин присвоил ему звание генерала, минуя полковника.  Представь, это было начало 1937 года, того страшного года для Союза. Сколько тогда погибло невинных людей, страшно даже представить! Во всем винят наши родственные службы, а кто ими тогда руководил? Могу тебя точно заверить - не русские и тем более  не украинцы. Это когда-то еще всплывет! Не хочется разжигать межнациональную рознь. Так вот, дед твой подобрал командующего такой армии. Думаешь – кого? Власова! Правда, у меня на сей счет есть очень большие сомнения: Власов ли это был? Предполагаю -  его двойник. Власов - выходец из дворянской семьи, которого  подержали немного в тюрьме как изменника, а затем выпустили. Его кандидатура наиболее подходила.  Никто тогда не мог догадаться, что все это было спланировано заранее, еще задолго до войны. Об этой акции было известно только четырем: Сталину, руководителю спецслужбы СССР генералу Голикову,  генералу «Власову». А кто был четвертым? Как ты думаешь, Алексей?

      Алексей слушал полковника, как завороженный. Услышав неожиданный вопрос, машинально брякнул:   

    - Откуда мне знать, что планировал Сталин?  Меня тогда и в помине не было!

     Представляешь, это был выпускник Ленинградского института иностранных языков,  наш  легендарный Александр. В 1937 году его лично Сталин назначил заместителем начальника особого отдела  той армии, командующим которой был назначен «Власов». Он же вместе с «Власовым» подобрал людей  в особый отдел и штаб армии. Получилось так, что вся полнота ответственности за будущую операцию непосредственно легла на  твоего деда и дядю вместе с «Власовым». Все это до сегодняшнего дня держится в особом секрете. До сих пор никто не знает, почему вдруг Власов превратился в предателя и, ни с того - ни с сего, сдал в плен целую армию.  В Союзе это прозвучало, как гром среди ясного неба.

     Я немного интересовался этим вопросом. Не было там никакой армии! Техники и солдат тоже не было. Была лишь маленькая кучка офицеров так называемого “штаба”, и то большая  часть из них были  офицерами  спецслужб  СССР. При них осталось пять автомашин, два танка и три старых САУ. Ни у одного из офицеров не было даже автомата Калашникова, которыми в то время были вооружены все штабы армий. Пистолеты - и те старые, типа ТТ. Немцы проглотили это за чистую монету. Впоследствии пожалели. Потому что “Власов- предатель”, без ведома Гитлера и высшего военного руководства Германии, снял с восточного фронта свою армию, воевавшую на стороне Германии, в составе которой на то время уже было несколько сот солдат и офицеров, и передислоцировал ее на западные рубежи Германии. А первую дивизию отправил в Прагу, которая приняла бой с эсэсовской дивизией. В конечном итоге, солдаты и офицеры армии Власова, так называемая РОА, погибли почти все. Ценой собственной жизни  не пропустили в глубь Германии союзные войска. “Власов-предатель” открыл свой замысел  солдатам и офицерам тогда, когда знал точно, что его армия целиком погибнет. Власовцы знали, на что они шли. А те, кто остался в живых,  “сдались” в плен союзникам. Большая часть из них были офицерами спецслужбы СССР. Вот и получилась такая глубокая и длительная операция. Твой дядя выполняет ее по сей день. Честно сказать, не многим повезло возвратиться на Родину. Если возвратилось, то максимум  - человек шестьсот-семьсот.

   У Алексея невольно вырвалось:   

   - Так почему же, товарищ полковник, и сегодня  ругают и проклинают  власовцев, называют их врагами народа? А Власова якобы повесили.  Почему такая несправедливость?

     - Эх, сынок, - продолжал полковник, - ты такой умный, а до такой мелочи не додумался. А как же быть с твоим дядей и многими другими, не говоря уже об их семьях? Что им делать, когда их рассекретят -  в тюрьму садиться?  А что касается “Власова” и его загадочной смерти, то кто установил, что повешенный труп является  трупом командующего РОА, а не настоящего Власова Андрея Андреевича. Фотографию можно было сделать какую угодно - на это мы способны. А то, что многих якобы власовцев направили в ГУЛАГ, как пишет Солженицын, так это  судили действительных предателей, тех, кто зверствовал на территории Белоруссии, Украины, Польши и т.д. Конечно, в то время все было как в лесу – “лес рубят, щепки летят”. Я допускаю, что под ту рубку попали многие солдаты РОА. При этом наши службы специально прикрывались Власовым. Истинные власовцы погибли в боях на западных рубежах Германии и в Чехословакии.   Американцы и англичане не оккупировали всю Европу, как они планировали, только благодаря Русской освободительной армии “Власова”.

    - Простите, товарищ полковник. А вы ничего не напутали? Мои деды по отцовской и материнской  линии  - сугубо гражданские. Может, это Владимир Николаевич, дядя моей мамы?  Так он до сих пор жив. Работает  в Крыму на ответственной должности в качестве проректора одного института. Ну, дядю Сашу вы знаете. Правда, есть в нашей службе и другие родственники, к  примеру, Володя. Он - германоязычный. Сейчас проходит стажировку в Австрии при нашем посольстве.     

   Да нет здесь никакой путаницы, Алексей! Жук - это твой  дед. Просто фамилия его была совсем иная, как и всех остальных работников нашей службы. Да и твоя сегодняшняя фамилия -  твоя ли родная? А ты знаешь, кем твои деды были в гражданскую войну и во время революции? Не знаешь! Вот то-то. Они слишком скромны. Но это люди с большой буквы. Они одни из первых поняли безысходность и безнадежность царского режима, перешли на сторону рабочих. А дед по отцовской линии сдал свое личное хозяйство в колхоз и стал его первым председателем. А дяди-то кто - ты знаешь?

    - Конечно. Колхозники.

    -И здесь ты, милок, все перепутал. Они сейчас колхозники. А во время революции кто они были? А кто из них получил именное оружие от Советской власти? Ну а прапрадед по отцовской линии, ты знаешь, кто был?

    - Да нет, товарищ полковник. Честно говоря, от нас родители  многое скрывали. Это я сейчас немного в курсе. А мои братья и сестры до сих пор ничего не знают.    -Алексею стало стыдно, что он не знает своих предков, их историю. Немного покраснев, Алексей продолжил: - Мама говорила, что прадед был товарищем атамана Войска Запорожского, то есть заместителем.

     Полковник от удовольствия вскрикнул:  

    -Молодец, сынок! Это был легендарный казак! Запорожские казаки слушали твоего прадеда, как соловья. Он был душой всего Войска Запорожского. О нем сочиняли легенды. Но об этом, Алексей, позже. Сейчас у нас с тобой предстоит очень важная и тяжелая работа. Тебя же посылают не на пироги к матушке, а к черту на кулички. А ответственность какая! Ты только подумай, Алексей.   Может, правительство, с учетом прошлого твоих предков, и решило дать тебе особый статус? А вообще, Алексей, давай забудем  об этом.  Нужно работать…

      Прошел уже месяц. За это время Алексей с Нюрой так сблизились, что подумывали о браке.

      Как нельзя кстати  Алексея снова вызвал генерал и поинтересовался, как  у него идут   дела на любовном фронте.

     -Все хорошо, товарищ генерал. Мне кажется, что Анна готова с нами сотрудничать. В ней заговорила кровь предков.  Хочет посетить родное село, что на Полтавщине. Как быть, товарищ генерал?

     -А никак, Алексей. Нужно брать девушку и везти  в село.  Перед дальней дорогой ты обязательно должен побывать на родине. Походить по родным местам босиком. Повидать родителей, одноклассников, друзей. А  после отдыха продолжишь  занятия. Завтра получи  командировочные, вот тебе еще семьсот рублей и - вье на Полтавщину. Анна  у тебя украиноязычная?  

    -Так точно, товарищ генерал, она говорит на старом украинском  и сохранила его чистым. Односельчане ничего не заподозрят. Но как быть с ее паспортом, он у нее американский?

     -Ты чего, Алексей, лезешь вперед батьки в пекло?  Иди с Анной, сфотографируй ее,  и получай у полковника Скляра паспорт на любую фамилию,  хоть на свою. Пусть она будет Шумейко, твоей женой - тогда вообще проблем не будет. Кстати, в паспорте не забудь поставить штамп о регистрации брака.

    - Да вы что, товарищ генерал, шутите?

    - Какие шутки? Здесь такая игра предстоит, что нам с тобой не до шуток! На кон поставлена твоя жизнь. А ты шутки н… Генерал вкрутил твердое русское слово.

    - Конечно, спасибо. Но денег многовато. Отдал, наверное, все. Сам-то как, на что жить будешь?

    - Алексей, быстро дуй отсюда, пока не передумал. Бери Анну – и к  фотографу. В течение часа будут готовые фотографии, - и ласково пожурил его по голове, - ах ты, чертяка! К маме заедешь, оставишь ей рублей двести. Небось, им там тяжеловато.

    -Товарищ генерал, да вы просто чудо! Даже не верится, что мне в жизни так повезло! Вы мне  родного отца и дядю заменили! Спасибо вам! Я никогда не смогу вам отплатить тем же!

    - Леша, перестань молоть чепуху! Я еще раз тебе говорю: дуй отсюда, пока не передумал. Что касается благодарности, так  благодари  моего друга,  Александра Григорьевича. Понял?

      Шумейко не мог опомниться от счастья. Сорвался с места и  выбежал из кабинета, не прося у генерала разрешения.

      Пока у Шумейко на уме была игра, он всё воспринимал  в шутку. Не отдавал отчета происходящему. Он не предполагал, что в скором времени ему придется покинуть родину. Что генерал Козин  уже доложил наверх о готовности  Шумейко выехать в Афганистан. Что прорабатывается план его внедрения. И, наконец, что Анна в этом деле играет главную скрипку.

      Генерал тем временем вспоминал своего друга Александра,  с которым они вместе учились в Ленинграде. Александр тогда также влюбился в иностранку с первого взгляда.  “И этот чертяка - такой же!” - размышлял генерал,  - “Пошел весь в дядю. Хотя ему так будет легче внедриться в афганскую среду. Поможет  привлечь на свою сторону украинцев. Благо, их там много. Не забыть бы проверить  то, что говорит Анна-Изабель. Много работы, ох и много, а тут еще сердце пошаливает, да и почки дают о себе знать. Старость - не радость. Может, попроситься в отставку или на крайний случай в отпуск? Нет, нужно выполнить обещания, данные другу, а потом - хоть на тот свет. Алексея нужно как следует подготовить  в длительную  командировку. Конечно, было бы правильно дождаться его. Я же дал слово другу, что буду вторым отцом для родного племянника, да он и действительно мой сын, раз своих детей не имею.  Нет у меня роднее, чем этот сорвиголова. Ох, как за него тревожно, что будет, когда он  попадет в чужую страну и будет там один одинехонек? Может, Анна-Изабель - его спасение? Пусть женится на ней. Так будет спокойнее. Ох, и груз на меня наваливается, вынесу ли я? Как же я буду без Алеши? Попроситься у руководства быть связным у Алексея? Я еще крепкий. Да и кто подумает, что такой старик может быть связным?” От этих мыслей у генерала на глазах появились старческие слезы.  Столько лет вместе с Алексеем!  Фактически - с Киева, с момента, когда забрал Алексея из села в это училище. И было ему тогда 14. А теперь вот еще и сам рекомендовал его за границу. Как-то повернется его судьба?    

    Мысли и думы еще долго не оставляли генерала в покое.

    Паспорт на фамилию Шумейко Анну Алексеевну, родившуюся в селе Пархомовцы Шполянского района Полтавской области, был готов в течение двух часов.

     В тот же день Алексей и Аня вылетели в Киев.

     Столица Украины встретила их ласковым сентябрьским солнцем. Анна радовалась, как малое дитя.  Красивее городов она в своей жизни не видела. Ей так понравился  Киев, что она всерьез предложила Алексею купить квартиру  и поселиться здесь. За день они так находились, что к вечеру ноги отказывались ходить. Анна почувствовала, что  беременна. Вечером сообщила Алексею. Оба были безумно счастливы.

     Через два дня взяли такси и выехали на  Полтавщину.

     Такси им предоставил КГБ Украины по указанию полковника Скляра. Поэтому они ехали, куда хотели. Посетили первое попавшее  по пути село Пархомовцы.  Первым делом заехали на кладбище.  У ворот Анна положила цветы, помолилась.  Старых могил не нашли, кроме двух, надписи на которых уничтожило время. Возле этих могил встретили древнюю старушку. Алексей ее остановил и задал несколько вопросов  на украинском языке.

     Старушка  оказалась разговорчивой. Это была  восьмидесятилетняя сельская учительница истории по фамилии Пархоменко. Любезно коснулась истории села. Рассказала, как в тысячу восемьсот  восьмом году большинство селян уехали куда-то в сторону сегодняшнего Азербайджана. Какая-либо связь с ними прервалась. Никто до сих пор ничего не знал о судьбе потомков переселенцев. В селе и по сей день две основные фамилии - Хоменко да Пархоменко. Все они родственники. А основал это село ее прадед.  Ее  прабабушка, то есть дочь основателя, очень болела и не могла уезжать вместе  с ним. Осталась в селе с  родной тетей на ее иждивении. Думала, что отец и мать возвратятся и заберут ее. Но прошли годы,  никто за ней не приезжал. Потом она вышла замуж, родила одну девочку - больше детей у нее не было. С тех пор в их роду рождаются одни девочки и то - только по одной. Вот и она - одна у родителей. Да и у нее одна дочь, и у дочери - одна, ее внучка.  Живут в селе по-сельскому. В общем,  хорошо.

      Аня стояла и внимательно слушала. Когда старушка закончила, задала ей вопрос на украинском языке:    

    -Бабусю, вельмы прошу скажить, крим вас ще е  потомкы Петра Хомовыча  Пархоменко, ну того, що заклав це село?».

    -А якже, донечко, о цеж я, та ще циле село такых, як я. Мы вси родичи, жывемо дружно и добре, правда, до революции нас гонялы, життя ниякого не було. Тай писля революции багатех розкуркулылы. А мы вси таки живемо, не дывлячысь ни на що. А ты звидкы знаешь нашу мову, та щей по нашому говорыш?

     Анна засуетилась, покраснела, не знала, что ответить бабушке. Посмотрела на Алексея, как бы прося помощи.

     Алексей выручил Анну, вступил в разговор.   

   - Так вона бабусю с сосидных Пархомивцив, донька Олексия Пархоменко.

      Бабушка  засветилась лицом,  вопросительно посмотрела на Анну и обратилась к ней:      

    -Анюта, я так тебе хотила бачиты, ось тепер побачила и можно вмыраты. Батькови та мами передай мое прывитання, - подошла к Анне, поцеловала в лоб и добавила: - Анюта, твое счастье велыке, та не надовго. Ты будеш маты двое хлопчыкив. Будеты жыти не в Союзи, десь дуже далеко звидсы. Будеш богата, а повне счастье будеш маты десь пид старисть. Ось з цым хлопчыком прожывеш гарно жыття, потим розстанешся, надовго,  будеш його чекаты. Дочекаешся пид старисть. Любить одын одного.

     Анна и Алексей были ошарашены. Откуда бабушка знала имя Анны? Алексей не выдержал и спросил:   

   - Бабушка, а откуда вы узнали имя Анны?   

   - Так у нас вси  диты так называються, як тилькы родылася дивчынка называють Анютою, ось и мене зваты Анна.

      Сказав это, бабушка ушла. Аня взгрустнула:   

   - Мне показалось, что бабушка догадалась, что я не из местных и  не из соседних  Пархомовцев. Она очень похожа на бабушку моего отца, я сравнила ее с портретом прабабушки. Странно все это, Алексей, почему она сказала, что я тебя буду ждать всю жизнь, ты же здесь, рядом со мной, и я тебя никуда не отпущу. Ты у меня первый и последний…   

    У Анны на глазах появились слезы. Сквозь слезы она попросила Алексея догнать бабушку и попросить её показать могилку прабабушки.

     Благо, бабушка отошла метров на двадцать, Алексей подбежал к ней со словами:    

    -Бабусь, покажить Ани могылку  прабабушки.    

     В ответ та промолвила:  

 -Cыночек, так я якраз йду до неи.   

   Алексей позвал Анну. Вместе с бабушкой они прошли вглубь кладбища. Подойдя к могилке, она сказала:   

 -Вот здесь и захоронена моя и твоя, Анушка, прабабушка.

     Могилка оказалась прибранной. На ней лежали свежие цветы. Анюта, присев на колени, начала молиться. С ней рядышком присела и бабушка Анна.  Они молились минут пятнадцать. Алексей стоял рядом. Закончив молитву, Анна помогла бабушке встать на ноги. Обе обнялись и стояли молча минуты три. Потом Анюта позвала Алексея:   

    -Алексей, я хочу в присутствии бабушки Анны и на могиле прабабушки принести клятву на вечную тебе верность и еще раз сказать, что я тебя безмерно люблю.    

    Взяв Алексея за руку и встав на колени, она попросила бабушку Анну их благословить.    

   - Дети, - обратилась она к ним, - я благословляю ваш брак в присутствии праха прабабушки, которая сейчас смотрит на нас с высоты небес и также благословляет вас. Живите дружно, любите друг друга, любите в разлуке, в горе и несчастье, в здоровье и в болезни, растите своих детей, счастья вам на всю оставшуюся жизнь. Храни вас Бог.                              

Перекрестив их, она пожелала им счастливой дороги.    

    …Две недели пролетели как два дня. Возвратившись с Украины, они приступил к занятиям.

      Ровно в девять  Алексей в соответствии с уставом доложился полковнику. Краев подошел к Алексею,  обнял его как сына и сказал:                - Пора, Алексей, завершать работу.  У нас еще пять стран:   Индия, Иран, Ирак, Пакистан, Турция. Необходимо изучить все морские и воздушные порты, железнодорожные станции, полустанки, горные тропы и так далее. Все это делается для того, что ты мог вырваться из Афганистана в любое время и при любой власти. Хорошо, если мы будем там, а вдруг американцы?     

     Учеба началась с Ирана.

    -Значит, так, подполковник Шумейко, предположим, что вы находитесь в районе города Заранджа. Вам необходимо перейти   границу и попасть в аэропорт города Захедан. Далее,  по возможности,  перебраться в  Тегеран. Можно и в город Чалус, где  расположен морской порт на Каспийском море. Или - в любой другой населенный пункт, расположенный вблизи советской границы, а там - в Союз. Конечно, не обязательно воздушным путем, можно железнодорожным, автомобильным, в общем, - любым  транспортом. Задача ясна?

     -Так точно, товарищ полковник! Но есть  вопросы. Во-первых, почему только в город  Захедан?  Во-вторых, почему к Каспийскому морю. Мне кажется, в этой ситуации главное - возвратиться в Советский Союз. А прокладывать путь – это уже по обстановке. Как она сложится - неизвестно. Вполне возможно, что мне придется переходить границу и идти по Ирану пешком, потому что  у меня не будет  документов. В этой ситуации лучше всего - горные тропы. Кроме того, у Анны в городе Решт живет ее дедушка. Возможно, я с ним в ближайшее время  познакомлюсь. Там нужно заготовить необходимые документы. В этой ситуации можно и нужно использовать любые средства. Прежде всего, необходимо на мое имя положить  немного денег. Далее -   связаться с дедушкой и предложить ему какую-нибудь помощь, ну, скажем,  в переоснащении его заводов. Кроме того, Иран - дружественная  нам страна. Можно  связаться с их разведкой, которая  окажет мне, в случае необходимости,  помощь. В том числе - с документами. У них наверняка имеется и разветвленная агентура в Афганистане. И  наша внешняя разведка имеет там свою сеть. Мне, товарищ полковник,  хотелось и о ней иметь сведения. Надеюсь, в Афганистане уже началась подготовительная работа к политическому перевороту. А поскольку моему внедрению придают такое большое значение, мне нужно быть в полном курсе, что там уже сделано и что готовится в ближайшее время. Думаю,  это понятно тем, кто готовит мою заброску, в том числе и  вам. Надо полагать, я изучаю карту   Афганистана и прилегающих к нему стран не для одиночной операции? А основная моя задача, видимо, сугубо политическая. Кроме того,  на меня возлагается задача по выявлению агентурной сети США и других влиятельных стран,  ограничение её влияния на правящие круги Афганистана. А, как вам известно, мой будущий тесть тесно дружит с послом и сотрудниками посольства США в Афганистане. Я все думаю, Митрофан Васильевич, что моя встреча с Изабель-Анной не случайна. Может, кто-то сильно постарался, чтобы мы встретились с Аней?

     - Алексей, не перефантазируй. Не ставь чувства  к тебе Анны  под сомнения. Надеюсь, что и твои чувства к Анне - не шпионская фантазия. Ты хорошенько все обдумай. Что касается Анны, то оперативные данные свидетельствуют в пользу искренних чувств к тебе. Она тебя любит до безумия, иначе она не вступила с тобой в близкие отношения, тем паче не беременела бы от тебя. Ты знаешь, как в мусульманском мире к этому относятся. Там просто её кончат физически без суда и следствия. И второе – у неё c родителями заговорили гены  предков.  Отцу Анны все равно - богат ли возлюбленный дочери или беден. Ему главное, чтобы её жених был украинец.  Это все подтверждается оперативными данными.     

   - Но, Митрофан Васильевич, в данной ситуации не может быть случайностей! В данном случае не может быть случайностью  то, что когда Анна, выбрав меня и доведя  до училища, две недели ходила  к этому зданию  с целью встречи со мной.  А если Анна - представитель ЦРУ США или того же Афганистана? Что тогда? Я еду в Афганистан, чтобы там выследили через меня всю агентуру и накрыли её? Вот чего я боюсь. Товарищ полковник, надеюсь, вы знаете английский?  Может, с этой минуты нам лучше перейти на него – для моей практики?

    -Алексей, ты попал в эксперимент. Языки  будешь изучать совершенно по-другому. Ты пройдешь своего рода зомбирование на предмет знания языка. Это - ускоренный метод их  изучения. Думаю, проблем с языком не будет. Но это потом. А сейчас  давай закончим с Анной и вашими  чувствами друг к другу.  Скажи, ты искренне любишь Анну или нет? И была ли Анна до вступления с тобой в  близость девственницей?

    -Товарищ полковник, любовь к женщине - ничто по сравнению с любовью к  Родине. Женщина – это сугубо личное, а Родина - это все.  Анну я действительно люблю и без каких-либо планов на свою будущую деятельность. Я не умею и не научен любви, которая направлена на предательство Родины. Родина священна, как мать. Она одна и не может быть другой.  Чтобы предать одну во имя другой меня этому не учили. Мать, как и отец, это святые люди по отношению к Родине и к своей семье. Они могут ссориться между собой, но Родина - всегда была и будет главным в их жизни. Они жили бедно до войны, но во время войны их бедность была священной. Никто не может обвинить их в измене. Это самый главный стержень в их жизни. Они здоровы своей бедностью. Они знают, во имя чего живут. Мать и особенно отец считают, что их нищета - ничто по сравнению с теми условиями, в которых будут жить их дети, внуки и правнуки.  Их вера священна. Я воспитан в их духе и всецело разделяю их веру. В этом моя сила, мой дух и здоровье. Для меня Родина священна. Этим все сказано, и в моей жизни другого не дано. Что касается того, была ли Анна девственница, то я утверждаю, что да. 

    -Все Алексей, стоп.  Ты ответил на все свои вопросы. Извини за грубость, закрой рот. Ты и твои родители всецело правы. Надеюсь, что на этом мы поставили точку. Кроме того, Анна поклялась тебе в верности и любви в присутствии бабушки Анны и на могиле прабабушки.

    - Товарищ полковник, откуда вам это известно?

    - Ну, знаешь, парень, прежде всего - это крайне глупый вопрос, так можно дойти до полного абсурда. И в особенности - в данной ситуации, перед отправкой тебя в Афганистан.  Женщина ради тебя пожертвовала своей жизнью. Она знает мусульманский обычай,  и никакое государство не может отменить право родителей, предусмотренное Кораном. Так что давай на этом поставим точку.

    -Есть, товарищ полковник! Вы меня  убедили. Разрешите продолжить вопрос моей связи с нашей агентурой в Афганистане и  прилежащих к нему странах. Иначе мое внедрение теряет всякий смысл. В противном случае может идти речь только об одноразовом выполнении какого-либо задания. А если это касается широкомасштабной политической операции, тогда я должен знать все, что происходит сегодня в Афганистане и в близлежащих странах. Я обязан ознакомиться со всей политической, экономической ситуацией. На это я должен потратить минимум еще месяца три.

    -Товарищ подполковник, вы снова забегаете вперед. Это меня начинает раздражать. Ты немного остепенись, учись слушать, это крайне важно среди мусульман. До политической и агентурной работы еще долго. Лучше давай продумаем путь отхода в случае провала. Если мы все это не проработаем, тебя никто и никуда не выпустит. Прежде всего, я не подпишусь ни под одной бумагой. Запомни это!  Ты должен усвоить, что главное в нашей работе - возвратиться живым и невредимым на родину, а для этого сначала разрабатывают пути отступления, затем - внедрения и только после этого приступают к детальному изучению задания.

    -Я понял, товарищ полковник! Простите. Но меня все-таки беспокоит этот вопрос.

    - Алексей, ты во всем прав. Но всему свое время. Для того, чтобы прокладывать маршрут, необходимо знать карту и местность. Планировать и прокладывать маршрут нужно не один, а, по крайней мере, - пять, шесть. Это главное в нашем деле. Ты прав в том, что на все случаи жизни все запланировать нельзя, но мы для этого и учимся, чтобы выживать, выживать в одиночку, без чьей-либо помощи. Сегодня, например, прорабатывается вопрос твоего советского «трудоустройства». Это для твоих родственников. Что ты им скажешь, куда ты пропадешь на несколько лет? Поехал в длительную командировку?

    - Как на несколько лет?

    -Очень просто, сынок. Эта операция планируется не на один день. Хорошо, если родительский дом ты будешь периодически посещать. Но это зависит от того, какие условия работы у тебя будут созданы в Афганистане.

      На изучение карты и макета территории Ирана и соседней Турции   у них ушло два месяца. После подошла очередь Ирака, Индии и Пакистана. Изучение материала пошло труднее из-за сложностей с местными традициями и обычаями, а также из-за отсутствия надлежащей агентурной сети. Да и сами агенты не всегда вызывали доверие. Особенно вызывали сомнения пакистанские товарищи, у которых были свои интересы к Афганистану.

      Изучив территорию Афганистана и прилегающие территории соседних стран, Алексей приступил к изучению советской агентурной сети Афганистана и других соседних стран. Материал усваивался намного  легче. Во время учебы его будили ночью и задавали контрольные вопросы, где он неизменно подтверждал свою феноменальную память. После изучения агентурной сети Алексей приступил непосредственно к изучению своего задания. Появились сложности в согласовании своих действий с советским резидентом  в Афганистане. Гонор предполагаемого резидента превосходила все допустимые границы. Его тесть высокопоставленный чиновник МИДа. Руководство внешней разведки по настоянию ЦК рекомендовало этого недоучку. Он оказался совсем бестолковым. Зато являлся протеже  одного из секретарей ЦК КПСС. Это очень беспокоило Алексея. Он не переставал удивляться, как же так, окончил вечерний кожгалантерейный техникум. Сапожник, затем мастер обувной фабрики. Какое отношение он имел к внешней разведке? Неужели так сильно повлияла женитьба? Господи, куда мы идем? Поработал этот сапожник полгода в консульстве и сразу в резиденты. Все, конец разведке. Странно все это. Кому это нужно? Об этом он как-то пожаловался Александру Ивановичу и указал на бестолковость претендента. Спустя два дня Алексея вызвал заведующий подотделом отдела административных органов ЦК КПСС Кукушкин. В беседе Алексей понял, что у него - отдельная задача и согласовывать свои действия с резидентом ни в коем случае нельзя, более того - категорически запрещается. Знакомство с претендентом проведено на всякий случай. Тем паче резидент будет сидеть под прикрытием советского посольства в Афганистане, и его юрисдикция на Алексея не распространяется. В посольстве будет храниться паспорт Алексея на случай провала. Резиденту же в отношении Алексея никаких указаний дано не будет. Кукушкин выдал Алексею секретные номера телефонов заместителя Председателя Совета Министров СССР, начальника  генерального штаба и министра обороны,  руководителя внешней разведки и  Председателя КГБ, министров внутренних и иностранных дел, а также послов СССР в Афганистане, Иране, Пакистане, Индии, Турции, Китае и других стран  азиатского региона.  При этом Кукушкин объяснил, что этими телефонами можно воспользоваться только в крайнем случае.

      Алексей задал вопрос:

     -Ну а если сменится руководство, или государственный строй?

      Типун тебе на язык, а вообще ничего не изменится даже в том случае, если сменятся руководители этих служб, даже если падет советская власть. Все останется неизменным. Такой порядок установлен во всех странах.  

      На следующий день Кукушкин пригласил Алексея для изучения кода разговора по разным вопросам и на разных языках. При этом сообщил, что высшие руководители после назначения на свои должности также проходят трехдневные курсы.

      Узнав все это, Алексей посуровел. Он почувствовал всю тяжесть ответственности и опасности возложенной на него миссии. На его душе стало тревожно не столько за себя, сколько за Анну, еще не родившегося ребенка, её родителей и  родственников. Они, так или иначе,  невольно втягивались в разведывательную деятельность спеслужб СССР.

      Прошло ёще два месяца. Учеба подходила к концу. Алексей все больше чувствовал  приближающуюся разлуку с родиной.  Отношения с Анной стали ровными, семейными. Перед отъездом Анна побывала в Афганистане у родителей, как бы провела разведку. Беременность проходила без каких-либо отклонений. Малыш рос, даже начал толкаться ножками, особенно когда отец прижимался к маме щекой.

       Наконец руководство назначило время отъезда. Алексей уже наметил план проникновения в афганскую среду. Для этого Анна ушла в декретный отпуск и также собиралась в Афганистан. Все было готово к отъезду. Алексея устроили в одном из облисполкомов Украины на должность инструктора. Он не успел познакомиться со своими коллегами по работе, как его через ЦК КПУ вызвали в Киев. Оттуда он был направлен якобы на учебу. Куда - никто не знал. Каждый раз для него создавались легенды. Его направляли то в командировку в Киев, то на Черниговщину, Полтавщину, на Дальний восток,  в Узбекистан, Казахстан, и так далее. Алексей по легенде был задействован в инспекторские бригады ЦК Украины и Союза.

     Последние приготовления окончились. Алексей на память изучил все явки. 

     Параллельно учебе “контора” не раз устраивала ему проверки на “потерю памяти”, напаивая Алексея до полусмерти. Однажды на очередную попойку был приглашен психотерапевт, который должен был «развязать» язык Алексея.

      Краев устроил вечеринку в специальной оборудованной комнате ресторана “Метрополь”. Вечеринка продолжалась с  девятнадцати часов вечера до шести утра. За это время не один раз  меняли температуру воздуха, доведя ее к ночи до 45 градусов и продержав так три часа. Алексеем было выпито три бутылки   сорока шести градусной “Столичной”. Но на все вопросы психотерапевта сыпались одни лишь шутки. Домой Алексей добрался  на автопилоте в шесть сорок утра. А в семь сорок пять был уже на ногах, чтобы к восьми тридцать оказаться  в “Центре”.

       Такая “экзекуция” продолжалась два месяца подряд, менялись только рестораны и  ситуации. Однажды ему “подсунули” молодую красавицу, похожую на китаянку, которая училась в высшей школе КГБ на факультете “контрразведки”. Позволив напоить себя до изумления,  Алексей почти в бессознательном состоянии отдался красавице. Во время  акта девушка терзала Алексея вопросами отнюдь не любовного свойства. Но Алексей был нем как рыба.

        В очередной раз в одном из ресторанов Алексея, напоив до полусмерти, пытались “выкрасть”. Данная операция для троих “бандитов”  закончилась  травмами в виде открытых переломов оконечностей. Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы в разгаре разборки в квартире не появился  полковник Краев. Показывая на лежащих, Алексей сквозь улыбку процедил:    

   - Это они… похитители…неудачно напоролись на мою руку.     

      Все трое лежали без чувств. Из их рук и ног сочилась кровь.

       У Краева сложилось впечатление, что Алексей действовал автоматически, на подсознании. Ведь с четырнадцати лет изо дня в день в нем закладывался инстинкт во что бы то не стало выжить, действовать самостоятельно, не дожидаясь откуда-либо помощи. Краеву стало понятно, что генерал Козовкин полностью вложился в Алексея. Не зря же за несколько минут до смерти он вспомнил Алексея, прося у окружающих беречь парня. С одной стороны, слышать от генерала такую просьбу странно, с другой - непонятно, что он вкладывал в свои последние слова. Что он имел в виду? От чего беречь парня? От горячности? Автоматизма?  Или еще от чего? Сейчас ему стало понятно, что этого парня уберечь нельзя, да и не нужно. Он сам кого хочешь “сбережет”. Но такого автоматизма от Алексея Краев не ожидал. Краев стоял и шатал головой. Это же надо - так изувечить парней! Никогда бы не подумал, что этот мальчишка, щуплый на вид, обладает такой силой!            

    - Да, - обратился он к Алексею, - не хотел бы я оказаться на их месте.  

      Алексей, еле держась на ногах от выпитого, сквозь икоту произнес:

    - Я ведь, - икнул, - я, - снова икнул, - я не хо… - и снова икнул, - тел. 

    - Не хотел, не хотел! Что мне докладывать руководству? Не хотел!

    - Они сами на меня напали. Они должны были думать, что делают.      

      Все сказанное несколько раз прерывалось икотой.

      Краев снова возмущенно крикнул:     

    -Ты, нехотелкин! Срочно вызывай “Скорую помощь”, видишь, истекают кровью...!

      Алексей кинулся к телефону. Краев вдогонку крикнул:   

    - Не общую! Комитетовскую!   

      Тут же достал записную книжку и дал телефон.

      Алексей позвонил. Отойдя от телефона, кинулся осматривать результаты своей работы. Они были плачевны. Попытался одному из нападавших  поправить руку. Тот вскрикнул и снова потерял сознание. Минут через двадцать прибыла “Скорая помощь” и увезла изувеченных в больницу. 

      Алексей тяжело вздохнул.

    - Я же не знал, что это свои. Я думал, что это грабители…. А тут - вот  оказия!

    - Да ладно сокрушаться, - сказал Краев, - ты поступил верно. Конечно, нельзя было так жестоко. Пошли в машину,  довезу домой.

     Инцидент закончился.  Алексей получил от руководства благодарность и заставил его задуматься. В “Центре” восхищались им: “Надо же, на вид невзрачный, а выдрессирован, как собака. Но  почему  же начальство не подумало о последствиях? Хорошо, что он изувечил именно наших парней, а если бы это было на улице, да не дай Бог, на глазах у людей? Конец операции! Все бы сорвалось. Доложили генерал-полковнику Второву. Тот все выслушал и сказал:   

    - Вот что, парни, здесь действительно не до шуток, так себя можно полностью выдать. Кстати, что он заканчивал?

     -Товарищ генерал, так это Святошинское лесное училище, что под Киевом. Это первый выпуск малолеток  по методу генерала Козовкина.

      - А-а-а, это ученик генерала Козовкина? А как его фамилия?

      - Сегодня Шумейко, товарищ генерал!

      - Фу ты черт, забыл. Мы с этой секретности скоро забудем свое истинное имя!

      - Так точно, товарищ генерал! Да и ваша фамилия Второв, думаю, не ваша!

      - Ну ладно философствовать! Ваша - не ваша. А твоя-то как? Небось, сам забыл? Ты лучше о душе подумай, вспомни, чем занимался в 37!  А-а-а, молчишь? Так я тебе напомню. Сколько было расстреляно по твоим расследованиям?

   - Ну, человек триста.

   - Мало?

   - Я выполнял указания руководства государства и суда, - ответил собеседник.

    - А где была своя голова? Ты помнишь, как тебя осудили? Помнишь, как ты был приговорен к смертной казни и исполнен приговор?

    - Помню. Тогда многих так расстреляли.

    - Расстреливали фамилии, а не вашего брата. А будь твоя настоящая фамилия, где бы ты сейчас был? Так что молчи и сопи в две дырки! Ухарь! Так как его настоящая фамилия?

     - Шумейко, товарищ генерал!

     - Ты что, совсем охренел?! Я не об этой, а  о настоящей.

     - Я же давал подписку, товарищ генерал!

     - А мне плевать на твою подписку! Понял?

      -Так точно, товарищ генерал! - наклонился к уху и назвал настоящую фамилию Шумейко.

     - Ты что, серьезно?

     - Так точно, товарищ генерал!

     - Слушай, ты, остолоп!  Прекрати выпендриваться! Заладил: генерал, генерал. Мне что, также к тебе обращаться товарищ генерал?  Как на плацу! Постой, Ваня, - назвал он по имени своего собеседника, - вспомнил я его. Это племянник генерала Долинского?  Тот, кого Альфред перед смертью просил беречь?

    - Он, Сеня.

    - Вань, а что он имел в виду под словом беречь?

    - Не пойму, Сеня. Ничего толкового в голову не приходит.

     -Вань,  давай сделаем так: возьми у него подписку о запрете применения приемов борьбы в мирных целях на всей территории Союза.  И что в случае применения он загремит в колонию строгого режима пожизненно. Он знает, что это такое. Да, еще подписку о неразглашении о подписке.

     -Товарищ генерал, а не много ли расписок?

     -Не много! После трех полных инвалидов – не много! Что нам сказать родственникам изувеченных? Что они получили инвалидность при защите рубежей государства? Они все списаны подчистую! А парни-то совсем молодые! Двум - по двадцать восемь, третьему - тридцать два.  Надо же, мальчишка уделал! Какой позор!

    -Да не сокрушайтесь, товарищ генерал-полковник, все нормально, радоваться надо, что Козовкин воспитал таких монстров!

    -Кстати, сколько он таких выпустил?

 -Принято было  принято сто пятьдесят три, а выпущено всего семнадцать.

 -Остальные то, где?

 -Часть погибла во время учебного рейда Брянск – Святошино. Ну, где-то человек 70. Остальные были направлены в учебку спецназа КГБ.

    - Как погибло?

   -А вот так. Все написали рассписки о том, что они готовы участвовать в эксперименте. Их предупредили, что солдаты вооружены боевыми патронами и будут стрелять на поражение.

   -Ну а родители, что сказали?

    -У них не было родителей, все детдомовские.

   -Ты что шутишь?

   -Да какие здесь шутки?

   -И что никто не понес ответственности?

   -Задаешь вопросы словно второкласник. Нужда такая и притом государственная.

   -Ну и заср… вы товарищь генерал. Это же сколько богибло безвинных пацанов и, самое главное, за что? Вот уж где тябя нужно было расстрелять, это действительно было бы по делом.

   -Слушай Вань, а сколько ты положил молодых парней в Кободже, в Боливии? А во Вьетнаме? Советник ты хренов. И никто тебя за это не спрашивает. Ты что забыл. как я тебя прикрыл?

   -Да ладно, ничего я не забыл. Чего надулся, шуток не понимаешь? То же мне барышня!

    -Нет, ты скажи, как же он их подбирал?

      -Хрен его знает! Это известно только Альфреду. К сожалению, он уже покойник.

    -Жаль мужика, хороший был спец.

    -Не то слово жаль, но мне кажется, что он умер не своей смертью. Почему он ни с того, ни с сего в свое семидесятилетие умирает? Он был здоровее здоровых.

    -И что ты предполагаешь?

    -А то, что на семидесятилетии был трижды герой социалистического труда СССР Ткач и представитель админорганов ЦК КПСС Пузанов.

    -Так это те герои гестаповских застенок? Я вспоминаю, Альфред мне при жизни говорил, что они были завербованы гестапо и после войны  переданы на связь ЦРУ. Но постой, Ваня, это известно и этому пацану Шумейко. Об этом знает и Долинский, а если знает он, значит во все это посвящен и племянник. А у них, как у Долинского, так и у его плямянника давняя дружба с Козовиным. Ох, чует мое сердце, добром эти «герои» не кончат. Долинский, ты его знаешь не меньше моего, будет вить паутину долго, пока не отомстит за друга. Да и племяш видимо весь в него. А ведь, Вань, у Долинского были копии их собственноручных расписок на имя штандарта фюрера СС Клоца. Видимо об их шпионской деятельности известно и в политбюро ЦК КПСС. А видишь, хода не дали. Что за этим всем кроется? Нежели они так сильны сегодня? Значит нужно ждать от Шумейко каких-то вестей. Хотя бы не пошел на авиационную катастрофу. Ведь много поплатится безвинных людей. Как-то бы разведать у этого Шумейко, что ему известно о причине смерти Козовкина.

    -Можешь не бояться, это не опасно Сеня, он скоро уедет в Афганистан, а там гляди  и вовсе не вернется, я почти уверен в этом.

     -А если вернется, время показало крутой нрав пацана. Он может для мести самовольно уехать и из Афганистана. За ним не заржавеет.

    -Так там будет зоркий глаз резидента.

    -Оставь Ваня этого сапожника в покое, какой с него резидент. Смешно, профессионалы в стороне, а сапожники ими руководят. А помнишь поговорку или присказку – «Булочник тачает сапоги, а сапожник печет пироги». Так и у нас. Ох беда скоро будет. Развалим мы нахер Союз!

     -Сеня, успокойся, на наш век хватит дураков

     -А что сегодня с этим училищем? Почему оно за время моего отсутствия исчезло из нашей структуры?       

      -Училище осталось, как и было. Но после смерти Альфреда перепрофилировано на восточно-азиатские страны. Не стало Козовкина - и никто не может так организовывать и преподавать, как он. За время твоего отсутствия я  докладывал наверх и просил перевести Козовкина в Москву к нам. Мне отказали. Он был во Власовской армии и сдался американцам в плен на два дня раньше намеченного срока. Какая провинность, видите ли! Забыли, что в боях с союзниками там погибло более миллиона наших солдат. А те, кто не погиб, случайно оставшись живыми, виноваты перед сегодняшним ЦК. Забыли, что благодаря этим солдатам наши “союзники” не захватили всю Европу. Нет? товарищ генерал, я этого не понимаю. Эти молодые цековские  выблядки поставили табу на Козовкине. Они то ему в подметки не годятся! А  раскрывать им наши секреты я не стал, побоялся.

     -Хрен знает,  что творится в нашем государстве! Скоро нами будут командовать сопляки!  Хрен с ними! А как же быть с этим, как его?

    - Шумейко, товарищ генерал.

    - Да, Шумейко. Его нужно как-то отвести от неприятностей. Три инвалида - вот цена нашей бездарности. Мы должны были предусмотреть и эту ситуацию. А так подставили!   Пацан, да ёще мертвецки пьяный, уложил троих опытных мужиков! Короче, Шумейко вынесем благодарность, а этим заср… дадим пенсию. Прошу  тебя подготовить приказ  о взятии от всех наших, владеющих такими  приемами самообороны, подписок о запрете применения их на территории СССР. А то развели бардак…

     -Сеня, так их по союзу человек 30, не более.

     -Ну и что, готовь приказ

      Через неделю был подготовлен приказ о взятии подписок от сотрудников спецслужбы о запрете применения приемов самообороны в мирное время на территории СССР.

      После нашумевшего инцидента   испытания для Алексея были прекращены. Руководству не хотелось  калечить далеко не худших спецназовцев. Руководитель спецназа КГБ СССР, узнав о случившемся, попытался уговорить руководство спецслужбы перевести Алексея на должность главного тренера спецназа КГБ. Дело дошло до председателя КГБ СССР. Несмотря на уговоры, Алексея не отпустили. Задание Алексея в Афганистане было важнее, чем тренировки  потенциальных костоломов и профессиональных убийц.  

     На этом учеба и испытания для Алексея закончились.  Получив долгожданный отпуск, он махнул на неделю  в родные края. Уехал один, без Анны. Все дни отпуска  он  чувствовал за собой слежку.  Мать  догадывалась, что сыну почему-то не по себе и начала приставать со своими расспросами.   

   - Чы закинчыв свое навчання? Хто зараз по специальности?  Чого ты кожный ранок бигаеш,  як кинь, та лазышь по дереву, як обизьянка?                 

      Однажды утром она снова начала задавать вопросы.      

   - Сынок, дывысь, батько сапожнык. Мае професию? Мае. А ты маеш? Ох, сынок, сынок, и куды тебе влаштував дядько Саша? Знову кудысь счезнеш? Ни, це не професия, а в тим хто його знае? Може так треба для Батькивщины? Алеша, а де див дружину? Дывысь, скоро пидуть внукы. Ой, Алеша, Алеша, непутевый ты. На другый раз без дружыны не приизджай!   

      Мать  даже не предполагала, где учился ее сын, какую получил профессию и что его ждет. Она чувствовала материнской душой что-то неладное. Она не знала, что с сыном распрощается надолго, что он исчезнет на целых три года.

     Отдых не получился. В Москву Алексей прибыл за день до намеченного срока.

     За время отсутствия Алексея в Москве Александр Иванович  подробно изучил систему изучения языков и когда узнал, возмутился. На его взгляд, данная система была по-настоящему иезуитской. Это же надо - отнять его родной язык и дать насильно другой! Если бы он знал, что Алексей попадет под эксперимент, ни за что не дал бы согласия. А теперь что делать? Решение принято и возражать поздно. Его сейчас закроют в комнату на четыре или пять месяцев и будут насиловать. Ведь он может забыть свой родной язык!

     За это время руководство наметило женить Алексея прямо в Афганистане. Свадьбу приурочили к Анютиному приезду. Алексей  получил  документы на гражданина Ирана. Начал привыкать к новому имени. Общался только на языках народов Афганистана. 

      Непривычные наречия давались с большим трудом. Алексей  недоумевал по поводу срочного присвоения ему  подполковника. Что это могло означать? Ведь он по сути еще мальчишка, не считая семи лет учебы в училище, участия в боевых действиях во Вьетнаме,  Заире и  последних событиях на Урале.  А может, руководство, достоверно зная, что он погибнет и ему не суждено возвратиться на родину, заранее дало возможность побыть в столь высоком звании, покупаться в офицерской  славе. Но что ему от этого звания? Все равно нельзя носить форму.  Правда, сын Сталина в этом возрасте был уже генералом. А кто он? Cын забитых колхозников, не считая двух высокопоставленных родственников - генералов. Алексей все чаще и чаще думал о возврате на родину. Чувство тревоги вызывала и судьба Анны. Ведь она искренне его любит. Что будет с ней? Что будет с ребенком? Какая судьба их ждет? Неизвестно, в каком состоянии предприятия деда и родителей Анны. Да и оставаться им в Афганистане тоже нет резона. Там заворачивается такая каша - чертям тошно станет. А что им делать? Где-то глубоко в сердце Алексея  закрадывалась тревога и неуверенность в положительном исходе афганских событий.

      Анализируя политическую ситуацию, Алексей понял, что нашему государству Афганистан не нужен ни с экономической, ни с политической стороны. А  вдруг это результат закулисных переговоров генсека и президента США? А может  Политбюро понадобились наркотики, а там кроме наркотиков больше ничего нет. Афганистан - страна дикая, как и ее население. Оно любит свободу. Помогать той или другой стороне афганцев будет кощунством. Народ должен разобраться сам, что ему нужно. Никакая военная экспансия пользы не принесет. Будут ненужные смерти, будут слезы. Но что поделаешь, он знал, куда шел.     

     Час отъезда приближался.  Оставалось детально изучить все фотографии и повадки дедушки Анны. Руководству спецслужбы позаботилось  о переоснащении предприятий дедушки, куда Алексей был устроен  в качестве главного специалиста по переоснащению. С начала операции по внедрению Алексея было спланировано все до мелочей. Вроде, было все хорошо, но Алексею не давало покоя чувство тревоги за те затраты на его внедрение в другую страну. Он прикидывал, во сколько  обходится его служба для государства, для народа. И стоит ли всего этого Афганистан? Что с него можно взять? В то же время он вспоминал лекции Козовкина, в которых говорилось, что деньги - по сравнению с мирным временем и жизнями миллионов людей - ничто.

     Последние приготовления показали, что   языки Алексею давались тяжело. Как не отрицал Александр Иванович возможность зомбирования Алексея, выхода не было. Так или иначе, плохое знание языка сохраняло возможность ареста Алексея. Через три месяца зомбирования Алексей на русском языке говорил с большими  затруднениями. Зато в совершенстве овладел другим языком.

      Анне было сообщено, что все это  делается ради неё и Алексея. Она также дала  расписку о неразглашении государственной тайны. Написав расписку, Анна испугалась.  Решила сообщить об этом.  Горечь его не знала границ. Алексей сделал заключение, что он сам и   родственники  Анны подвержены опасности в случае неудачи операции. Тем не менее, Алексей знал, на что шел. Правда, не ожидал такой сложности и  витиеватости в отношениях к нему руководства спецслужб СССР. Невольно вспомнил своего дядю Сашу и деда. Подумал, что и они, видимо, были  в такой же ситуации

     И вот назначен день вылета. Рано утром  Алексей прибыл в Шереметьево и вылетел в Стамбул. Анна его не провожала. Через два дня он прибыл в Тегеран. Оттуда – на машине в Решт прямиком на предприятия дедушки. Хозяин, дедушка Анны, его уже ждал ….

     Через два дня в Решт прилетела Анна. Дедушка с бабушкой несказанно были рады такому событию. Ведь Анна  - единственная наследница предприятий деда. Алексею и Анне во дворце отвели отдельные апартаменты. Закрепили за ними слуг. Радость царила во всем доме. Праздновали целую неделю. Вторую неделю Алексей  знакомился с переоснащением заводов. Далее его путь лежал в Афганистан.

       В Тегеране  они сели в самолет до Кабула, а через два дня  уже праздновали свадьбу по местным традициям…

 

***  ***

 

    …Грузовик мчался все дальше и дальше от Селезневской дивизии. Алексей ехал и  думал над последними словами бабушки из села Пархомовцы. Откуда старушка могла знать, что ему с Аней придется надолго расстаться, и что они встретятся под конец жизни? И почему бабушка сказала, что у них будет два сына? Странно, но ведь старушка сказала правду, что они расстанутся. Неужели она гадалка? Вспомнил полковника Краева, который говорил об экстрасенсах.

      Водителю показалось, что  шеф волнуется. Начал успокаивать его:  

    -Товарищ полковник, все будет хорошо, вот увидите. Сейчас встретитесь с Анной Алексеевной, может, даже с тестем и тещей. Они у вас прекрасные люди. Таких во всем Афганистане не сыщешь. Будут молчать о нашем секрете, как рыбки в воде. Будет расти Ваня. Будет все прекрасно. Вы еще вернетесь в свой дом.

    -Надеюсь, что все будет хорошо. Но  я только что вспомнил слова одной бабушки с Украины, которая нам с Анютой нагадала двоих мальчиков. Допустим, один есть, а второй то откуда возьмется?     

   - Какие ваши годы, товарищ полковник, еще успеете.

   - Нет, Алексей, я уверен - уезжаю надолго, может, на всю оставшуюся жизнь.  Мне нет еще сорока, а кажется - уже старик. Может быть, придется завести еще одну семью, как  это сделал мой дядя. А вот как быть Анюте, она это сделать не сможет,  да и не захочет. Как мне быть без них? Я так люблю их! Жизнь то основная уже прожита.     

    Его почему-то потянуло на рифму, в мозгу заметались строчки:

                 Жизнь подошла до средины,

                  Младость  моя позади…

                  На голове появились седины,

                  Но умирать еще погоди...

     Что-то еще крутилось в мозгу, но не запомнилось. Алексей чувствовал усталость, глаза слипались. Потом снова появилась рифма, снова терялась. Решил для себя эти стихи обязательно записать.

     Его мысли прервал водитель.

   -Алексей Иванович,  у нас в Афганистане мужчины имеют до пяти жен. И ничего страшного! Живут,  и жены их держатся. Я думал, что это само собой разумеется. Ваша профессия другого и не предусматривает.  Анна Алексеевна это тоже наверняка знает и понимает. Она же знала,  кто вы на самом деле.

  - Думаю, да, - ответил полковник, - знала и даже предлагала  мне привести в дом еще жену. За эту глупость я ее тогда отругал и сказал, чтобы мне такого больше не предлагала. После этого меня пригласил тесть и сказал, что он так и думал, что я откажусь приводить еще одну жену в дом, даже похвалил за это. А что делать дальше - ума не приложу. Как быть в этой ситуации?

     Вдруг водитель вскрикнул:  

    -Товарищ полковник, кажется,  мы подъезжаем! Вон там за горой мне показался огонек. Это наверняка Анна Алексеевна с Ваней!

     -Алеша,  давай поднажми.    

      У самого защемило сердце от волнения. На глазах появились слезы. Это у него было впервые. Начал всматриваться в темноту. Вдруг он увидел одинокий огонек. Радостно вздохнул:   

    - Да, это они, мои родные.    

     Слезы покатились по щекам Алексея, благо, в машине было темно, и водитель ничего не видел.

     Жажда встречи и горечь расставания сошлись вместе. Алексей думал, что его сердце не выдержит всего этого. Нельзя было заводить семью вдалеке от родины. А сердце все стучало и стучало. Одна половина выстукивала встречу, вторая - расставание. Шумейко плакал молча, плакал как мужчина, знавший, какую  избрал специальность. Вспомнил дядю Сашу: ему ведь тоже не легче, а он прошел это все, и не один раз. Мысли о дяде прервали  мысли о неминуемой разлуке. Он предвкушал только радость встречи после его мнимых похорон. Как сейчас обнимет жену и сына и скажет: “Здравствуйте, мои дорогие! Я живой и невредимый”.    

     Машина резко повернула влево к горам. До заветной встречи было рукой подать, еще какая-то пара километров.

      Память Алексея воскресила картину взрыва мины. Вместо   привязанного осла должен был стоять он. Мина разорвала и разнесла осла на мелкие клочки.  На месте взрыва оставались  лишь следы крови. Анна, как  было условлено, начала  плакать. Алексей стоял у зашторенного окна на втором этаже, наблюдая свою мнимую гибель. У самого на глазах появились слезы. На плач сбежались соседи. Затем панихида по усопшему и похороны….

      От воспоминаний у Алексея что-то сжалось в груди. К горлу подошел комок. Затем сжалось сердце и начало сильно стучать. Было такое чувство, что оно вот вот выскочит из груди.

      Водитель перешел на вторую передачу, потом - на  первую. Машина медленно пошла в гору. Последние метры были самыми тягостными и долгими. Вот миновали  гору  и увидели Ванбая, мчавшегося к ним. Полковник открыл дверцу кабины, выскочив  навстречу сыну, и схватил его на руки. Тут же  появилась и Анушка. Кинулась в объятия. Начала целовать. Чувствовалось, она плачет.  Через минуту Алексей уже обнимал тестя и тещу.

     Увидев неподалеку две палатки, он спросил тестя:    

     - Мои золотые, а палатки зачем?

     - Леша, мы же приехали не на один день, наверное, дня на два, на три.

     - Да, конечно, Алексей Алексанович, спасибо.

     - Леша, спасибо скажи маме и Ване, это их идея.

     -  Ну, молодцы. Спасибо, мои дорогие.

     Зашли в палатку. Там все было готово. Стол ломился от изобилия. Было все, кроме спиртного. Знали: Алексей в дороге никогда не пьет. А дорога предстояла дальняя, длинная, мучительная и горестная. Возможно, вообще безвозвратная. Каждый переживал в отдельности. Все это чувствовали душой, начиная от Вани и кончая тестем. Особенно переживала Анна. Она расставалась с самим дорогим в ее жизни. Со своим  любимым, которого так нежно любит. Она чувствовала горечь расставания больше всех. Как женщина, она знала, что это надолго. Слова бабушки, случайно повстречавшейся на сельском кладбище в Пархомовцах,  все стучали в её висок и стучали. Она только не понимала последних ее слов о том, что у них с Алексеем будет два сына. Эти слова не давали ей покоя. Над ними она думала уже почти год. Откуда у них возьмется еще один сын?

     За столом царила домашняя обстановка.  На душе у всех было тепло и спокойно.

     Через некоторое время Аня предложила  Алексею прогуляться. Вокруг стояла кромешная тьма. Воздух был свеж, как поцелуй ребенка. Дышалось легко и свободно. Аня повела Алексея к палатке.  Там уже была расстелена постель. Аня нежно начала  ласкать Алексея и медленно расстегивать на нем одежду. Сначала сняла халат, затем костюм и все остальное. Разделась сама. Легли в постель. Аня тихонечко сказала:  

   - Лешенька, родной мой, вспомни бабушку из села Пархомовцы.      Алексей также тихо ответил:    

   - Анюта, я всю дорогу думал, откуда у нас появится еще один сын, если я уеду. А сейчас мне все ясно…. Я люблю тебя, моя милая-я-я. Буду любить тебя даже на том свете. Аня тихо простонала:   

   - Я тоже-е-е  люблю тебя. Я хочу родить еще одного мальчика и назвать Алексеем.    

     Анна молча молила Бога, чтобы он послал им еще одного сына.

     Никто в палатку не заходил и не тревожил, даже Ваня  понимал родителей.

     Алексей и Аня нежились и таяли в любви. Им было  хорошо вдвоем. 

   - Я хочу  запомнить тебя на всю жизнь, - прошептала Анна, - это мое последнее желание. А может,  Леша,  все будет хорошо? Я буду молиться!

      Леша тихо ответил:   

    - Моя дорогая, любимая, я все сделаю, чтобы было хорошо.

      Насытившись друг другом, они вышли из палатки. Вокруг была все та же темнота. Только кое-где  просматривались звезды. Пока они гуляли, небо полностью очистилось. Звезды были видны отчетливо.

     - Вот видишь, Лешенька, даже простой взгляд  на звездное небо, в особенности в темную безлунную ночь, вызывает в каждом из нас восторг. И глядя на эти узоры, мы задаем себе вопрос: как далеко от нас эти источники света, какова их физическая природа, как они движутся? А вот объяснить тягу к тебе я никак не могу и даже не задаю себе такого вопроса. Я страшно тебя люблю,  просто люблю - и все.

      Я вспомнила деревню, откуда вышли мои предки. Вон, посмотри, мне кажется, это созвездие сейчас видно в Москве и в Пархомовцах. Думаю, что иногда ты будешь смотреть, так же, как и мы на это созвездие. Оно нас будет соединять, как соединяет сейчас. Я покажу его нашему Ване, и он вместе со мной будет наблюдать и связываться с тобой. А если родится еще малыш, я и ему буду показывать это созвездие. Рассказывать, где мы  с тобой его зачали. Он будет тебя любить, как Ваня и я. Я все сделаю для этого.

      Лешенька, взгляни, взгляни, вон на ту звездочку. Видишь,  какая она яркая? Она сейчас светит нам, она будет светить и нашим детям.  Я буду смотреть на эту звездочку и показывать детям. Мы будем сюда приезжать - гулять, отдыхать. Я даже домик построю - вот здесь, Лешенька, где сейчас стоит наша  палатка.

      Ты знаешь, когда я впервые увидела тебя возле метро “Таганская”, я сразу влюбилась. Я тогда за тобой следила. Довела тебя до вашего училища и потеряла. Потом  ходила к нему недели две, каждый день, искала тебя и, наконец, встретила  снова.

      Я тогда уже знала, что ты не простой курсант, это было видно по тебе. Помнишь, я тебе призналась на второй день, что  живу не по своему паспорту. Я очень хотела быть с тобой, хотела, чтобы твое начальство заинтересовалось моим происхождением и дало тебе поручение следить за мной. Я ведь знала, как у вас строго следят за иностранцами. До приезда в Союз я начиталась разных книг о разведчиках. Читала я их с момента, когда научилась читать. Книгами меня снабжал мой прадед. Он еще до сих пор живой. Да что я тебе говорю, ты же знаешь. Да и сейчас я все понимаю. Понимаю, зачем тебе  нужна мнимая смерть. Ты боишься за нас. Боишься, что  придут другие силы к власти,  и нас будут преследовать. Лешенька, у нас ничего не произойдет. Частная собственность в этой стране неприкосновенна. Все чтят богатых, а мы не бедные. Мы - одна из  самых богатых семей  в Афганистане. Все, что ты делаешь, что сейчас делаем мы,  согласовано с папой, мамой и Ваней. Все знают, кто ты такой. Знают, что ты - советский разведчик, полковник, что твой дядя - тоже разведчик. Ты думаешь, мы не знаем, кто к нам в гости приезжал с Канады? Знаем - это твой дядя. Мы все очень уважаем  и любим тебя за твою преданность родине, за выполнение своего долга перед ней. Ведь твоя родина - это и наша родина. Мы все знаем и, как видишь,  мы с тобой, и так будет всегда. Замуж я никогда не выйду, я буду ждать тебя даже на том свете. Тебе, наверное, нужно жениться, там, у себя на родине. Ты же не сможешь быть  без детей. Я вижу, как ты любишь Ваню. Нет, Лешенька, заведи себе там семью, а то я буду сильно переживать, когда ты будешь один. Я знаю, ты свою любовь  ко мне сохранишь до конца дней своих. Я уверена в этом. Но очень прошу тебя, не оставайся один. Как-никак другая женщина тебя согреет, обласкает, от этого теплее будет мне и спокойнее. Сделай это. Считай, что это последняя моя просьба в  жизни. Умоляю ради всего, ради меня, ради любви нашей, ради сыновей наших, заведи себе еще одну семью. Я и так тебе благодарна, что ты отказался завести здесь вторую жену. Я не возражала, но все равно спасибо тебе, мой родной. Я знаю, ты меня любишь, я не посчитаю это изменой, потому что, с кем ты бы ни был, ты будешь любить меня. И еще одно мой любимый запомни: мужчина остается мужчиной, когда у него не одна женщина, а иначе он быстро стареет. Я хочу тебя дождаться еще мужчиной.

     Помни, Лешенька, где бы ты ни был, на любом другом континенте, дай весточку, мы с Ваней и Лешей к тебе прилетим. Если нельзя будет к тебе подходить, потрогаешь себя за правое ушко и мы будем знать, что нельзя подходить. Мы посмотрим на тебя со стороны и будем рады до смерти.

     Любимый мой, единственный, я так тебя люблю… Так будет всю мою оставшуюся жизнь….

     Алексей все слушал и слушал свою любимую. Говорить был не в состоянии. Его Анюта говорила за него. Душа все сжималась и сжималась. Сердце ныло от предстоящего расставания, разрывалось на куски. Одна половина принадлежал долгу перед родиной, другая -  любви  к Анне, к сыну и даже к тому ребенку, которого нет еще на свете. Он  чувствовал, что ребенок родится от сегодняшней близости с Анной, от их взаимной любви. Он чувствовал, что все они будут счастливы, потому что  рождены от любящих сердец, потому что их мать и отец страстно любят друг друга. Он знал, что ребенок, которого еще нет, будет любить его, как любит мать, как любит Ваня. В этом он был уверен. Но его не покидала тревога   за свою родину, ведь она была на грани развала и полного краха. Он знал, что в России его ничего хорошего не ждет. Знал, что он обречен на страдание,  может, даже на голод и полную нищету. Возможно, что он станет бомжем. Все это он уже предусмотрел. Но долг перед родиной, перед своим народом был превыше всего. Это было святое. Его тянуло  к своему народу, от твердо усвоил: он должен разделить с ним все страдания и мучения. Иначе без любви к родине, к своему народу человека нет, он пропал безвозвратно.

     А Аннушка все продолжала говорить:  

   - В этом году мне исполнилось тридцать четыре. Прожила с тобой пятнадцать лет,  а пробежали они, как один день. Ванечке скоро четырнадцать. Не хочу загадывать, но я очень бы хотела тебя видеть на его восемнадцатилетии. Постарайся, мой любимый, ну хотя бы дай весточку, ну хоть звоночек по телефону, ничего не нужно говорить, просто помолчишь.  Я все пойму. Буду знать, что ты живой и помнишь о нас. Позвони в любое время, может, нужна будет наша помощь. Ты же знаешь, мы же не бедные. Поможем всем, чем сможем. Ведь ты же наш и при том единственный наш. Может, нужно помочь бабушке Анне, может сестрам или братьям твоим. Да что там говорить! Все, что в наших силах, мы сделаем. Но помни о нас, моя любовь.

       Все это сопровождалось поцелуями, лаской и нежностью. Анна знала, чувствовала всеми фибрами души:  со своим Алешей она расстается  надолго, может, на всю жизнь. Ей хотелось наласкаться с ним на всю оставшуюся жизнь

    - Спасибо тебе за эти годы, спасибо за ласку и любовь, спасибо за то, что ты есть, спасибо тебе за Ваню, спасибо за Алешеньку, которого еще нет. Он будет, я так этого хочу,  думаю, что ты тоже, родной мой…

    - Любимая, у меня нет слов. Тебе эти годы кажутся одним  днем, а мне кажется, что я только сегодня тебя увидел.  Люблю тебя до безумия, но ты же знаешь, мой долг - перед моим народом, перед матерью, родными краями, перед  Матерью-землицей. Она ведь и твоя тоже. Объяснять всего тебе не нужно. Ты так  все понимаешь. В нашем роду, долг превыше всего. Прости, если что было не так. Прости, что часто исчезал и редко появлялся домой, прости за все сегодняшнее, прости за будущее. Помни, любить буду тебя до гробовой доски. И даже тогда, когда в гроб  будет забит последний гвоздь, я не перестану тебя любить.

     На глазах у Шумейко появились снова слезы. Сильно защемило сердце. Это было впервые в жизни. До сегодняшнего дня он не знал, где оно находилось. В это время Аня прижалась к нему  всем телом. Из ее глаз катились слезы. Оба они присели на землю. Сидели минут пять. Потом Алексей спохватился, приподнял Аню и сказал:  

   - Душа моя, любовь моя, нельзя сидеть на холодной земле, ведь тебе еще нужно выносить ребенка. Пошли в нашу палатку.

      На небосклоне начало светать. Загорались утренние звезды. Стало холодать. На траве появилась роса. Дедушка с бабушкой растапливали костер. Увидев это, Алексей предложил пойти к родителям. По дороге заметил:  

    - А что мы с тобой, Анюта, так рано прощаемся? У нас впереди еще несколько дней! 

     Подошли к родителям, тесть спросил:   

   - Я надеюсь, мои дорогие, что Анушка нам  родит  еще одного внука.     Аня на радостях ответила:   

  - Обязательно, папочка, я так люблю Алексея, что у меня нет сомнений, что я уже беременна. Результат будет ровно через девять месяцев.     

    Отец встал, обнял вначале Алексея, затем притянул Аню и сказал:  

   -Дети мои, мы с мамой любим вас больше жизни, скажите, что мы для вас должны сделать? Алексей, в особенности это касается тебя.

     Алексей помолчав, ответил:    

    -Папа, самое главное - вы должны беречь себя и Аню, потом - вырастить Ивана Алексеевича и Алексея Алексеевича, выучить их и дать свое напутствие в жизнь, обязательно дождаться внуков и правнуков, воспитать их.  Это все, что бы я хотел от вас,  и хочу быть уверен, что вы все будете счастливы.

     - И это все, Алексей?

    -  Да, папа, все, мне больше в этой жизни ничего не нужно.

    - Ну, спасибо, сынок, - впервые так назвал он Алексея, - да, емко, несколько слов, а так много сказано! Алексей, ты добрый и умный человек. Ты - прекрасный муж и  любящий отец. Я бы хотел  переговорить с тобой один на один.

   - Нет проблем, как скажете, - ответил Алексей.

     Алексен Алексенович взял Алексея под руку, и они отошли в сторону.

     Тесть шепотом обратился к Алексею:    

    - Сынок, прости, пожалуйста, я думаю, что это большой секрет, но я хотел бы знать твою истинную фамилию, место жительства твоей мамы, твоих братьев и сестер. Вдруг когда-то у вас в стране все поменяется, а это будет обязательно, я знаю это из уст моего друга, посла США в Афганистане. Может, когда-нибудь удастся заехать  на родину моих предков в Пархомовцы и заодно повстречаться с твоими.

    -Да что здесь секретного, - ответил Алексей, - Аня была у меня в селе, знакомилась с мамой, сестрой, братом, с их семьями. Она знает истинную мою фамилию. А что, она вам не говорила?

    - Нет, конечно,  - ответил тесть, - она же такая разведчица,  как и ты.

    -Ну, молодец, Аннушка, от нее у меня не было такого секрета. Она все записала, у нее все есть. Дай Бог, чтобы ваши слова да Богу в  уши! Я буду очень рад увидеть вас всех у себя на родине, у мамы в селе.

    -Вот и прекрасно, вот и прекрасно, - несколько раз повторил Алексен Алекснович, - и побежал в сторону костра, на ходу крича: - Ната, все понятно, у Анушки есть все! Мы спасены, мы не безымянные! У нас есть живая  сваха, ее дети, сестры и братья Алеши. У нас есть все!             

     Тесть прыгал и радовался, как дитя. Теща сорвалась с места и начала радоваться вместе с мужем. Подбежала к Алексею, поцеловала его, потом обняла Анну и тоже поцеловала ее.

     Алексей не мог понять, что он такого сообщил, что они запрыгали? Когда узнала об этом Аня, она засмеялась:   

   - А вы что думали, что я ничего не знала? Я с его мамой знакомилась и даже по старому украинскому обычаю называла ее мамой, а она меня - дочкой. Вот посмотрите, она мне дала  этот платочек, сама мне повязала на голову, - вытащила  платочек и показала, - я его всегда ношу с собой. Разве вы не помните, я выезжала в Союз, когда Ване было пять лет? Я  была у них дома под фамилией …, на миг замолчала, а затем продолжила, как их невестка. Вот они действительно ничего не знаю об Алешиной профессии. Там очень сильно чтят господина Веберна из Канады,  того, что к Алеше приезжал в гости.    Отец помнит его как Джека:    

   - Помнишь, Ната, я еще смеялся и называл его Джеком Лондоном?

   - Помню, помню, - ответила мама, - Алеша  однажды перепутал его и назвал дядя Саша.

      Все рассмеялись. Хохот в горах продолжался минут пять.

      Аня перестала смеяться раньше всех и добавила:  

    - А я его  сфотографировала, и фотографию показывала  маме Алексея. И тетя Наталка видела ее. Знаете, что она мне сказала? Доченька, это никакой не Джек, это мой родной брат Саша. Его долгое время считали власовцем, врагом народа. А теперь он большой человек, вот  и младшенького пристроил, - она имела в виду нашего Алексея. Алексей пошел по его стопам, вот видите - он здесь. А вы тоже  ничего не знаете? Я с Ваней летала в Канаду, когда ему исполнилось семь лет, тогда Алеша куда-то уезжал надолго, помните?

   -  Да, помним. Ты тогда, доченька, брала у дедушки деньги, - ответил отец, - ты, наверное, тоже думала, что он нам ничего не сказал. А мы знали, но ничего не говорили. Вот так, моя дорога разведчица.

      В разговор вступил Алексей:  

    -Ну, вы даете! Получается, что наше все семейство разведчики. Ну, прямо скажу, это для меня открытие. Смотрите-ка, даже дядя Саша мне ничего не говорил. Ну, даете! - и рассмеялся.

    Смеялись все. Стало весело.

     Наступал рассвет.  Из-за горизонта появилось солнышко. Было восемь утра.

     На большом расстоянии с автоматом наперевес ходил Абдулла, по-русски – Алексей, а с ним -  ещё пять неизвестных охранников.

   -А эти то откуда, Алексен Алексенович, - спросил Алексей, показывая на охранников?

    - Вот те, что на горах? А, это мои, - ответил тесть.

      Грузовик стоял рядом. Алексей взял тестя под руку и подвел к машине:   

    - В кузове на всякий случай я прихватил крупнокалиберный пулемет с запасом  патронов, взгляните.

     Тесть залез в кузов, почему-то взялся за голову и вскрикнул:   

  - Алексей, а зачем так много оружия и боеприпасов к нему?

  - Как много?  Там один крупнокалиберный пулемет.

   -Ты чего, Алеша, такое говоришь? Полезай  сам в кузов и посмотри.

     Аня, услышав разговор, быстро забралась в кузов. Алексей за ней.  Увидев груз, Алексей вскрикнул:   

   - Господи, да здесь вооружения на целую роту. Генерал Селезнев, видимо, с ума сошел!

    Тесть успокоил:   

     Леша, скажи спасибо ему! Вооружу все своих внуков и друзей. Пусть только теперь к нам сунутся! А если быть еще более деловым, то попроси своего генерала оставить нам немного техник. Ну, к примеру,  несколько грузовиков. На плантациях они пригодятся.

     Алексей призадумался. А что - тесть прав.   

   -Ладно, Алексен Алексенович, давайте сегодня и поедем к Селезневу.  Желательно на вашей, легковой.

    - Да ну, Алеша, ты лучше побудь с Анушкой да с Ваней, а я  обойдусь без техники.

      Шумейко не привык отступать:   

     -Нет, Алексен Алексенович, я верю генералу Селезневу, ему можно будет многое рассказать. Значит, так: Все в машину.

     -Постой Алексей, обратился к нему тесть:

  -Мать пусть остается на хозяйстве. Она себя плохо чувствует.

  -Быть по вашему. Едем немедленно в дивизию. Представлю своему старому приятелю жену, сына и вас. Мало ли что может случиться. Давайте срочно переодевайтесь.

      Крикнул Абдуллу.

       Абдулла быстро подбежал.

     - Какие будут указания, командир?

      -Ты остаешься здесь со своей госпожой, мы срочно слетаем в дивизию и назад.

       Абдулла  немедля достал мундир. Алексей оделся. Аня стояла? как вкопанная. Она никогда не видела мужа в форме cоветского полковника. Казалось,  у нее отнялся язык. Тесть тоже удивленно смотрел на Алексея. Он тоже никогда не видел зятя в военной форме. А теща, кажется, потеряла сознание. Через минуту пришла в себя и сказала:   

   -Алексей, ты такой большой начальник! Ты даже выше по званию нашего министра обороны!

     Шумейко стоял и улыбался, не зная, что сказать в ответ.

     Вдруг из палатки выбежал Ваня и кинулся отцу на руки.    

   - Папа, как я рад, ты еще не ухал, а я думал, что больше тебя не увижу, - и обнял отца, прижавшись к нему все своим телом.

     Алексей стоял и боялся пошевелиться. Тело его словно застыло. Он чувствовал только сына. В это время подошла  Аня и тоже прижалась к ним. Глядя на любовь сына к отцу,  у нее  выступили слезы.  Тяжело вздохнув, спросила:  

   - Алеша, что мы будем делать без тебя? Ваня уже большой мальчик. А вот как быть Алеше, как он будет без отца? А вообще, мой дорогой, я все сделаю, чтобы он тебя любил и верил, что лучшего отца, чем ты, нет на всем белом свете.

     Ваня услышал слова мамы, закричал:   

   - Ура-а-а-а, у меня будет братик! Как я рад, па, как я рад, ма. Дедушка, бабуль! Вы слышите, у меня будет братик!

     Мальчик был беспредельно  рад.

     Дедушка и  прижавшаяся к нему бабушка стояли в стороне и  плакали. Не сдержалась и Аннушка. Сквозь слезы вымолвила:   

    -Да, Ванечка, у тебя будет братик. Назовем его в честь папы и дедушки Алексеем. А сейчас быстренько в палатку, переоденься. Мы едем к папиным землякам.

     Мальчик быстро соскочил из рук папы, побежал в палатку и через три минуты был одетый в общеевропейский костюм. Перед ними стоял настоящий красавец. Ростом в один метр шестьдесят сантиметров. Но для родителей, дедушки и бабушки он был все еще маленьким мальчиком. Он был похож на отца, как две капли воды. Такого сходства вряд ли встретишь. А здесь - прямо какой-то феномен! Все движения, интонации и даже голос  были идентичны. Полное сходство.

    - Вот вам и Ваня! Сразу видно - дитя любви! – глядя на внука, воскликнул дедушка, - такие красивые дети могут рождаться  только по взаимной любви. Аня, наша красавица, также родилась от полной любви и взаимопонимания. Правда, Натан?

    - Конечно, милый мой, я тебя также  сильно люблю, как тридцать лет назад. Не дай Бог, ты представишься Всевышнему -  я умру в тот же день.

     -Слышите, дети? Мама права.  То же самое скажу и я, даже больше.  Люблю я нашу мать больше жизни, ради нее я на все готов. Но, Натушка,  моя дорогая, а кто будет растить внуков, кто с ними будет заниматься? Ты об это подумала? Нет, моя славная, нам нужно жить еще очень и очень долго. Ты слышала, что сказал сын наш, Алексей средний, папа Вани? Слышала, чего он хочет? Чтобы мы вырастили внуков, поженили их и еще нянчились с правнуками. Поняла? Так что не смей больше думать о чем-то плохом. Лучше продолжай меня любить, наших деток, мечтай о внуках и правнуках. Мечтай побывать на нашей исторической Родине. Видишь, как случилось. Алексей – это весточка с Родины, да еще какая весточка, орел прямо-таки. А вот этот, - показывая на Ивана, - горный орел. Он вобрал  в свои черты всех нас, никого не обидел. Молодчина, Ваня!

     Обстановка разрядилась. Всем стало весело. Рады были друг за друга. Царила обстановка взаимопонимания.

     Аннушка побежала к себе в палатку, дедушка - к себе. Через минут пять вышли. Одеты они были, как и Ваня, в европейские костюмы.

     До чего же были они красивы! Смотреть на них было приятно. 

     Шумейко был заворожен красотой жены. Его сердце снова дало о себе знать. Почему-то сжалось, разжалось, и так несколько раз. Пока Анушка шла, сердце отпустило. Снова стало хорошо. Он чувствовал, что счастливее, чем он, никого на свете нет. Смотрел на жену и завидовал сам себе, завидовал своему счастью и радовался. У него есть жена и почти взрослый сын. Он абсолютно был уверен, что родится еще один сын. Оба получат образование. Станут обеспеченными. Думал: “Зачем гневить Бога - он дал  все, что можно было дать, а теперь пора задуматься  над чем-то другим, может, что-то сделать хорошее и для других.  Что ему еще уготовила судьба?  Какие  катаклизмы? Что ему предстоит еще перенести? Расставание ему уже предрешено, мнимая смерть  наступила. Что еще?  Что его ждет на родине в Союзе? Как он будет жить без Анны и детей? Как ему предстоит жить с другой семьёй?” Его ждала неизвестность, бездна. Он вспомнил, как  познакомился с юной девочкой, студенткой Свердловского политехнического института. Влюбился в нее. Но потерял из вида. Как она там? Он даже не  знал ее фамилии и отчества.   И тут же отбросил мысль о заведении другой семьи.  Нет, его в Союзе ждут одни проблемы. Ведь он ничего не умеет делать. Какой из него юрист, или скажем экономист? Чисто теоретический курс этих специальностей - не более.

     Пока он размышлял, подошла Аня, взяла под руку, прижалась к нему, нежно поцеловала и сказала:  

    - Приказывайте, господин полковник, я готова выполнить любой ваш приказ!

      К сказанному присоединился и тесть:   

   - Я тоже готов выполнять все ваши указания, господин полковник. 

      Подражая маме и дедушке, подбежал Ваня, приставил руку к голове и крикнул:   

   - Приказывайте, господин полковник, готов отдать за вас жизнь! - отпустил руку и прижался к отцу и добавил: - папочка, помни, где бы ты ни был, я всегда с тобой. Сколько  бы у тебя не было сыновей,  я всегда буду старшим из них. Если им понадобится помощь, я готов им помочь в любую минуту. Даже если мне понадобится потерять свою жизнь, я ее потеряю!

   - Алексей, ты уж  совсем перебрал. Но то, что ты - самый старший - это факт, и я искренне рад и благодарен судьбе и тебе за сказанные слова. Они для меня очень ценные, важные и крайне нужные. Слова, достойные настоящего мужчины, - и прижал  сына к себе. Ему стало как-то тепло и уютно. Была гордость за сына и за Анну, воспитавшую такого славного человека. Он был искренне благодарен и родителям жены.

    - Ну, что, мои дорогие, коль вы ждете приказа, приказываю: по машинам!  За час мы будем в расположении дивизии.

     Сели в “Мерседес”. Алексей сел за руль. Нажал на  газ. Машина взяла скорость с места.

     За сорок пять минут они прибыли в дивизию.

     На проходной Шумейко показал свое удостоверение. Его пропустили без каких-либо вопросов.

     Генерал Селезнев ждал их  возле своей штабной палатки. Когда Алексей вышел из машины, Селезнев схватил его в объятия:   

  - Алексей, давай знакомь меня с женой, сыном и тестем. Я знал, что ты едешь, мне доложили минут сорок, что вы выехали и двигаетесь в нашем направлении.

     Алексей встревожился:   

   - Как же так, господин генерал, я же просил меня не сопровождать. А вообще-то я, видимо, старею, коль не заметил слежки.

     -Да нет, Алексей, в обществе таких славных людей ты просто успокоился. Да и мои разведчики не лыком шиты.

     Алексей подал руку жене, помог ей выйти из машины и представил:  

   - Моя жена, Шумейко Анна Алексеевна, это - Иван Алексеевич – мой сын, а это - мой тесть Алексей Алексеевич Пархоменко.

     Селезнев поцеловал руку Анны. Взял Ивана на руки, подошел к тестю, обнял его и произнес:   

    -Вас, Алексен Алексенович, я знаю, как одного из богатых граждан Афганистана, отказавшегося участвовать на чьей-либо стороне. И я рад видеть вас в расположении советских войск,  в дивизии, которой мне выпала честь командовать.

 Было такое впечатление, что эти люди знакомы по крайней мене лет десять.  Странно было на все это смотреть со стороны. Но эти люди у Селезнева сразу вызвали уважение.

     Селезнев пригласил всех в палатку. Там был уже накрыт стол. Попросил присесть и отведать, чего послал Бог.

     Ваня слез с рук Селезнева и перекочевал к отцу, сел  между мамой и папой. Селезнев посмотрел на них и, как бы обращаясь к тестю, сказал:      - Cразу видно, что Ваня - дитя  любви. Смотрите: он вобрал в себя все лучшие черты отца и матери, прихватил немного и дедушкиных. Расти малыш, - обратился к Ване, - во славу своим родителям и всем остальным предкам. Слушайся маму, дедушку и бабушку, будь добрым и ласковым со своим младшим братом.

      Аня и Алексей переглянулись между собой.  У дедушки и Вани появилась улыбка. Ваня засуетился,  заерзал на месте, не выдержал и спросил  на украинском языке:   

    - Дядя, а звидкы вы це взялы?    

      Селезнев подпрыгнул.     

    - Так ты ще й на украинський мови розмовляеш?   

    - А як же, це моя ридна мова.    

     -Я еще могу говорить и на русском языке, английском и французском.   Селезнев встал из-за стола, подошел к Ване и произнес:  

     -Таких детей я вижу впервые. Ну, товарищ полковник, ты со своей женой действительно родили ребенка в полной любви и согласии. Это очень важно!    

       Подойдя к Алексею, он пожал ему руку. Ане поцеловал руку, а Алексена Алексеновича крепко обнял.  Встал возле них на колени и сказал:   

    - Примите мою искреннюю благодарность за то, что вы так сильно  любите друг друга. Я перед вами преклоняюсь, искренне рад за вас всех. Спасибо вам, что вы мне напомнили мою молодость, мою любовь.     

      На глазах у Селезнева появились слезы. Видимо, он вспомнил свою жену и счастливые минуты в их жизни.

     Наступила пауза. Все молчали.

     Ваня нарушил молчание.   

   - Дядя генерал, а ты как узнал, что у меня будет братик?

     Генерал  заулыбался:   

    -Это видно по глазам мамы и папы, и по твоим, проказник. Твои глазки шаловливые, они тебя и выдали.

     Ваня не понял слова шаловливые, обратился на английском языке к отцу и спросил:  

   - Папа, что обозначает слово “шаловливые”?

     Селезнев начал объяснять ему на английском языке.

     Ваня снова спросил отца на французском:  

    - Папа, а откуда генерал знает английский язык?

    - Этот дядя ученый, он знает не только английский,  он знает много языков. Он хорошо учился в школе и в институте, как мама. Наша мама тоже знает несколько языков, она врач.

    - Это хорошо, папа, знать несколько языков, - подтвердил Ваня,  - я  также буду хорошо учиться, чтобы не огорчать тебя, маму, дедушку, бабушку и братика. На мне еще лежит обучение и братика.

    - Ну, Ваня, ты  какой-то совсем правильный, - вступил в разговор Селезнев, - наверное, ты будешь большим человеком, когда станешь совсем взрослым.

     - А почему бы и нет, - ответил Иван.  Я ведь словянин, а мусульманин  - по совместительству, да и не главное это в жизни  - вероисповедание. Я правильно думаю, пап?

     - Сынок, ты уже почти  взрослый - тебе уже четырнадцать лет. Мне кажется, ты рассуждаешь верно, но жизнь со временем внесет свои коррективы. И дай Бог, чтобы они были в сторону доброты и  порядочности. А так - в основном рассуждаешь верно, - ответил старший Шумейко.

     Дедушка  сидел молча и  любовался своим внуком. Думал: «Какой я счастливый! У меня есть все, я богат, пользуюсь у горожан авторитетом, у меня хорошая семья, чего мне еще надо?” Сидел и улыбался.

     Селезнев  обратился к Алексен Алексеновичу:    

   - Cкажите, пожалуйста, что вы будете пить? А то вы все молчите и молчите.

     Алексен Алексенович встрепенулся:      

    - А то, что будут пить господа офицеры. Я славянин, как мой зять и мой внук. Обычаи своих предков поддерживаю.

      Все засмеялись.

      Селезнев налил шампанское вначале  даме, затем разлил коньяк в граненные стаканы мужчинам, Ване налил  вишневый сок, предложив выпить за здоровье здесь присутствующих и  отсутствующих дедушек и бабушек. Все дружно чокнулись.

      Селезнев выпил залпом.

      Алексан Алексанович пил маленькими глоточками, Алексей и Аня только дотронулись. Никто на это не обратил внимания. Немного закусилив,  Шумейко приступил к делу.

   - Знаешь, Аркадий Степанович, у меня есть одно деликатное дело. Не знаю, с чего начать. Нам стало  известно, что в ближайшее время начнется вывод наших войск из Афганистана. Эта информация поступила от одного из сотрудников американского посольства, если можно эту горстку людей назвать посольством. Информация проверена мною через наше ведомство в Москве. Это  произойдет в ближайшее время. К чему я все это веду…

 Генерал Селезнев его прервал:   

    -Алексей, можешь не продолжать. У нас в дивизии имеется достаточно большое количество  неучтенного транспорта. Алексена Алексеновича интересует, естественно, как делового человека, этот транспорт. Его можно использовать в хозяйстве, а оно у них достаточно большое. Как мне стало известно, здесь остается твоя семья,  и мне хотелось бы внести свою лепту в её развитие. Алексей, я это решил еще вчера после твоего ночного отъезда. Техника уже готова, провели текущий ремонт, заменили смазку. В составе колонны имеется два наполненных десятитонных бензовоза. Одна машина с маслом.  Колонна уже стоит на выходе.  Осталось уточнить, куда ее перегнать.

   - Да ну, неужели?

     Да. Я все знаю, Алексей. Я это  понял, когда увидел вас в Кабуле. Я был уверен, что это ты, Алексей Шумейко. Но я не имел права тебя открывать. А здесь вижу - у тебя вся семья разведчики. Так что, Алексен Алексенович, указывайте маршрут и место назначение.

      Алексен Алексенович также оторопел:  

    - Так здесь не так далеко, километров пятьдесят, - и назвал населенный пункт.

     - Вот это да, - воскликнул Селезнев, - Алексей, ты был так рядом и ни разу меня не вспомнил?

    - Ошибаетесь, товарищ генерал. Вспомните, ваша жизнь была на волоске. Помните, как вас с начальником разведки группы войск полковником Красновым обстреляли? Ведь тогда погиб охранник и водитель Краснова. Да и вы были ранены. Надеюсь, помните тех троих особистов? А  знаете, кто их кончил?

    -Да, ответил Селезнев.

   - Да ты что? И это ты знаешь?

     Алексей замолчал.

      Продолжил Селезнев:

    -Я чувствовал, что это твоя невидимая рука спасла нас с Красновым? Ну, Алексей, я твой должник на всю оставшуюся жизнь. А Краснов все сокрушался и думал: кто это был? Господи, действительно пути Господни неисповедимы! А я  думал: почему командующий начал произносить твою фамилию и осекся на слоге Шу…. Значит, это ты руководитель политической спецслужбы в Афганистане? - Селезнев подошел к Алексею и обнял его, - полковник, ты вправе распоряжаться моей жизнью. Она - твоя. И как ты Алексей все успеваешь в этой жизни?  Я думал, ты сидишь дома около жены и сына.

     В разговор вмешалась Анна:

  - Да нет, Аркадий Степанович, Алексей дома бывал наездами, приезжал на день, максимум - на два в месяц, иногда и того реже. Все куда-то внезапно исчезал, также внезапно и появлялся.

     Алексей вмешался:   

    -Аркадий Степанович, ну ты же знаешь нашу жизнь. В Афганистан я стремлюсь потому, что здесь у меня самое дорогое в моей жизни, - и обнял Аню и  сына, -  это все, что у меня есть. Остальное - ничто.

    - Все понятно. Ты пошел по моим стопам. Это дорого мне вдвойне.

      Вдруг в палатку постучали. Зашел полковник Моисеев. Подошел к Селезневу и что-то сказал на ухо. Затем стал по стойке смирно и отрапортовался:

    - Товарищ полковник, разрешите представиться, начальник штаба 101 дивизии полковник Мосеев.

    -Ну зачем так официально, спросил его Алексей.

     Моисеев замялся и, наконец ответил: - Алексей Иванович, то, что вы сделали для нас, не может иметь границ нашей благодарности. Вы поступили не как полковник, а как самый настоящий министр. Низкий поклон вам и вашей семье. Подошел к Анне, встал на колено, поцеловал руку. Ивану пожал руку как взрослому, поцеловал в лобик и при этом сказал: - а мой был бы таким же. Подошел к Алексену Алексеновичу, склонил голову и сказал – спасибо вам за Алексея Ивановича и за его семью. Подошел к столу, взял стакан с коньяком и залпом выпил. Поблагодарил всех и вышел.

    -Алексен Алексенович,  обратился Селезнев, двадцать грузовиков и два бензовоза с цистерной масла уже готовы, забирайте. Водители готовы отбыть.

    - Вот это да! - воскликнул Алексен Алексенович! - Сколько? Я не ослышался:  двадцать? Я сколько вам   должен? Мне никогда с вами не рассчитаться, господин генерал!

    - И не нужно этого делать. Забирайте пока этих двадцать, остальные пятнадцать получите через два дня после проведения ремонта и осмотра.

    - Так это же целое состояние! Вы, что, со мной шутите, господин генерал? Так же нельзя! Я должен вам очень много денег. У меня сразу  столько не найдется, - сетовал Алексен Алексенович.

    - Да успокойтесь же вы, ничего мне не нужно. Это ваши машины, духи их у вас незаконно изъяли, я всего лишь  вам их возвращаю и никаких денег мне не нужно - я не грабитель. Будем считать, что это приданное Шумейко, и оно остается его же детям. Спасибо, что вы столько терпели Алексея.

     Алексен Алексенович не понимал Селезнева:   

   - Как это терпели? Мы его всегда с нетерпением ждали и будем ждать. А когда он дома - это настоящий праздник. Он у нас также единственный и дорог нам не менее, чем мы ему. Но я думаю, придет время, господин генерал, я вас отблагодарю. Спасибо. Пусть ваши соколы гонят машины ко мне, но только не в советской форме. Пусть зайдут к управляющему и скажут, что пригнали долг. Да, переводчики у вас, видимо, есть. Наверное, найдется и  наша национальная одежда. А что касается Алексея, так я ему благодарен по гроб жизни. Моя дочь и мы испытали истинное счастье с ним. Он мне подарил внука, нет, двоих внуков. И прошу, чтоб вы, господин генерал, запомнили: я - ваш друг навсегда, и вот они, - показывая на Анну и  Ваню, - тоже ваши друзья. Если у вас есть адрес и телефон в  России, оставьте их мне. Может, что-нибудь скажете об Алексее. Ведь Леше, думаю, сейчас на душе не сладко. Но ничего, нужно быть мужественным, Алексей. Твоя жена и дети  остаются дома с родными. А вот как тебе, сынок, снова в неизвестность? – у Алексена на глазах появились слезы, - держись, сынок, мы – мужчины. Помни:  мы всегда с тобой. А что касается Родины, так она у нас одна.

    - Ну, вот и хорошо, - сказал Селезнев, - хорошо, что вы все понимаете положение Алексея Ивановича. Таких людей, как он, редко встретишь, -   снял телефонную  трубку  и приказал дежурному подготовить двадцать комплектов местной одежды, переодеть водителей и быть готовыми к выезду. С ними должен отправиться транспорт, на котором они должны возвратиться.

     Шумейко был тронут вниманием Селезнева. Молчал и ничего не говорил. Комок слез подкрался к горлу. Сердце снова напомнило о себе. Аня сидела рядом и все время держала его руку, все  сильнее и сильнее прижимая ее к себе. Ваня, прижавшись к отцу, сидел также молча. Смотрел на дядю Аркадия, не сводя глаз.

     Молчание прервал Алексен Алексенович:  

   - Ну что, Алексей, ты страдал от того, что ничего не оставил детям. Сейчас решились все твои моральные проблемы. Детей ты своих обеспечил сполна, я бы сказал, на всю оставшуюся жизнь. Жена  обеспечена также. Езжай туда, куда тебя направляют. Если понадобится наша помощь, можешь на нее рассчитывать. И помни: мы всегда с тобой. 

     Колонна автомашин вышла за ворота дивизии  и взяла курс в горы на северо-восток, откуда час тому прибыл полковник Шумейко со своей семьей.

     Званный обед у генерала Селезнева подходил к концу. Гости  были крайне благодарны хозяину.

     Алексен Алексенович в знак вечной дружбы и величайшей благодарности снял с руки часы, подаренные ему его дедушкой, и вручил Селезневу. Тот не знал как ему поступить, начал отказываться, но Алексен Алексенович настоял принять их. Селезнев принял часы и по-военному встал на  левое колено, поцеловал часы и поклялся в вечной и верной дружбе, что  он не пожалеет своей жизни для оказания помощи своему  лучшему другу Алексею Ивановичу Шумейко. Встал с колена, обнял Алексен Алексеновича и троекратно его расцеловал. Также поцеловал Ивана и Алексея Ивановича, подошел к Анне, встал на колено, поцеловал ей руку. Создалось впечатление, что Селезнев не мог встать. Тогда Алексей подошел к Аркадию Степановичу и заметил слезы на его глазах. Помог подняться, обнял его, троекратно поцеловал и поклялся в дружбе. Селезнев дал свои координаты, адрес, телефон и сказал:   

   - Алексей, помни: что бы ни случилось,  мой  дом - твой дом, двери моей квартиры для тебя всегда открыты.

    У всех присутствующих по щекам побежали слезы.

     Прощание закончилось. Селезнев провел своих гостей к “Мерседесу”. Рядом стояла еще одна машина. Алексей со своим семейством сели в “Мерседес”, а Селезнев - в стоявшую рядом машину. Обе машины покинули пределы дивизии. Через десять минут машина Селезнева остановилась. Селезнев вышел с бутылкой шампанского и по-русскому обычаю предложил выпить на посошок. Откупорив шампанское, разлил в стаканы и предложил выпить за счастливую дорогу и за непременную встречу уже в Союзе.

     Взяв фужеры, все чокнулись. Каждый выпил шампанское до дна.

     Проводы завершились. Шумейко и его семейство сели в машину и двинулись в путь.

     Машина Селезнева  осталась стоять на месте.  Селезнев стоял и махал фуражкой.

     Шумейко понял, нервы на исходе, нет больше сил. Остановил машину, вышел из нее, помахал Селезневу и попросил Алексена Алексеновича сесть за руль. Сам сел рядом с Анной, обнял ее и залился слезами, как маленький ребенок. Ваня,  прижавшись к отцу, тоже плакал. Слезы расставания потекли и у Алексена Алексеновича.

     Проехав минут тридцать, оказались в горах.

    - Еще десять минут, и мы уже в своем палаточном городке, - напомнил Алексен Алексенович. – давайте, ребята договоримся: при маме - никаких слез. Ее расстраивать нельзя, она и так, наверное,  вся извелась, а ей нужно еще няньчить  Алексея, а потом еще пятерых минимум  Ваней и,  дай Бог,  еще  несколько Анют. Понятно?

     Успокоившись, у всех появилась улыбка.

     Подъехали. Навстречу им бежала бабушка. Ваня кинулся к ней. Бабушка на ходу пыталась взять Ивана на руки, поскользнулась на траве и упала. Ваня упал рядом с ней. Оба катались на траве и смеялись. К ним подбежал дедушка и так же, как  они, упал рядом и уже лежа обнял и поцеловал жену, привлек к себе внука. Здесь же, лежа, начал рассказывать, как их принял генерал Селезнев, и как сейчас колонна  из двадцати автомобилей движется к ним домой.

      Ната слушала мужа, прижавшись к нему, как маленький ребенок. Увидев приближающихся Аню и Алексея, вскочила на ноги, подбежала к ним и обняла:   

   - Вы такие красивые, что, глядя на вас, сердце замирает от радости. Люблю я вас, дети!   

    У нее в глазах стояла тяжелейшая грусть. Грусть расставания с зятем, ставшим её родным сыном. Ей казалось, что Алексей - ее родной сын, что она его выносила и выкормила своей грудью, как и Аню. Даже появилось чувство, что Алексей был ближе Ани. Думала: “Насколько честен Алексей, нет таких на свете, как он. Думала - честь Алексея – это единственное явление, которое не может изменяться ни при каких обстоятельствах, даже сейчас, когда ему предстоит оставить свою семью ради Родины”. Она понимала, что это очень глубокое чувство и всецело его разделяла. Ведь родина Алексея - это и ее родина. Она чувствовала,  что Алексей не только познал  других, он познал самого себя и от этого такой мудрый. Материнские чувства к сыну переполняли ее. Для нее и Анна, и Алексей, и Ваня были ее родные дети.

      Ее размышления прервал  Ваня, который дергал ее за руку и просил:  - Ба, а ба, проснись, ты что, уснула?!

      Бабушка  встрепенулась, как будто действительно вздремнула и вскрикнула: 

   - Ты че, Ванек, не уснула я, просто задумалась!

      Ваня засмеялся.

      Бабушка прижала Ваню к себе:  

   - Ты - наш самый главный, тебе достанется не очень легкая миссия, миссия объяснения своему брату о том, какой великий ваш папа, какой он умный и какой добрый.

    - А почему я это буду объяснять, - спросил Ваня, - Лешка сам это увидит. Вот посмотришь, баб, папа к нам приедет еще не один раз, а может, мы сами поедем к нему в Россию. Я уверен, бабуля!    

     Высказав свои предположения, он побежав по полянке к дедушке.

     Подходила пора ужинать. Абдулла развел костер и начал  готовить шашлыки из баранины. Алексен Алексенович привез с  собой несколько живых баранов для того, чтобы не портилось мясо. Остальные продукты питания были консервированные.

     Через двадцать минут ужин был готов. Накрыли на стол. Появилось несколько бутылок сухого красного вина к шашлыкам,  французский коньяк 1748 года, русская “Столичная”.

     Алексен Алексенович, как старейший в семье, рукой пригласил всех к столу. Абдулла отошел от них на достаточно далекое расстояние.   

     Сели за стол и начался, как сказал Алексен Алексенович, царский ужин. Разлили вино в фужеры,  коньяк - в рюмки.  Тесть предложил тост за скорейшее возвращение в семью  Алексея Ивановича.  Взяли рюмки, чокнулись и  дружно выпили. Ваня пил свой любимый вишневый сок.

     Ужин проходил за беседой. Никто  никуда не спешил. Все знали, что  они здесь вместе будут еще трое суток.

     Алексен Алексенович завел беседу о том, что  в ближайшее время советские войска начнут сворачивать свои боевые действия в Афганистане. С одной стороны, жаль, а с другой - просто прекрасно. Закончится война, и мирное население, наконец, может свободно вздохнуть и приступить к мирной жизни или, как в СССР говорят, к созидательному труду.

   -  Откуда вы все это знаете, Алексен Алексенович, - спросил Алексей. 

    - Как откуда, - переспросил Алексен Алексенович, - ты же знаешь, мой друг, Джон  Шмидт,  посол США в Афганистане. Честно говоря, никакой он не посол. Это профессиональный разведчик, как ты, Алексей.

    -Как, разведчик? – удивился Алексей.

    -Очень просто. Джон в ЦРУ занимает достаточно большой пост, и в связи с большими интересами США у нас, в Афганистане, он  выполняет обязанности посла. А посольства фактически нет. Пять человек, разве этого достаточно?  Здесь очень разветвленная их агентурная сеть. Как-то мы с Джоном в Нью - Йорке хорошенько выпили,  и он по пьяни мне столько наболтал, что мне было страшно за тебя. Да чего же я тебе это повторяю - я же тебе лет  восемь назад  рассказывал.  Ваши тогда арестовали человек пятнадцать.  Был большой процесс.

    -А я какое отношение имел к этому делу?

    -У Алексена Алексеновича на лице появилась улыбка, конечно никакого, но я уверен -  это твоя работа? Ну, ты даешь, Алексей.  Это же я тогда тебе подкинул информацию! Нет, ваше правительство непременно должно меня наградить. Ну, молодец, Алексей - воспользовался. А вообще-то ты тогда и вида не показал, что  интересуешься этими вопросами. Это же надо, какой у тебя нюх!  Ай да молодец! Если честно сказать, я многое тебе передавал, пожалуй, что слишком много. А сейчас я тебе выдам еще один секрет. Вот неделю  назад Джон мне рассказал, что они, то есть США,  откопали еще какого-то очередного вождя, он сейчас проходит у них обучение и, если уйдут отсюда ваши войска, начнется новая бойня, но уже афганцы будут воевать друг с другом. Американцы на такие вещи очень падкие, им  это вместо меда - столкнуть друг на друга лбами. Джон сейчас подряжается на поставку оружия новой афганской группировке. Ты знаешь, Алексей, он предложил мне принять участие в этой операции, правда, я отказался от этого. А если быть еще честнее, то я выделил ему  кредит на два миллиона  американских долларов. По его словам, через год наше состояние увеличится на пятьсот тысяч долларов. Думаю, это не плохое вложение капитала.

     Алексей внимательно слушал тестя, в разговор не вмешивался, но в конце не выдержал и спросил:   

    -Алексен Алексенович, вы все это осознаете и так свободно сообщаете сведения, относящиеся к совершенно секретным?

    - А почему бы и нет?  Это тебе нужно - я и даю. Гляди, быстрее возвратишься домой. Мы тебя повидаем, ты - нас. Вот так, я очень ценный для советской разведки. А между прочим,  Алексей, все эти сведения Джон дает мне не бесплатно. Я же ему выплачиваю ежемесячное вознаграждение.

     - Получается, что вы содержите своего агента в ЦРУ?  Ну и разведка, ну и порядки - чисто американские!  Попробуй допусти у нас такое - я бы хотел  увидеть этого человека!

     - Погоди, Алексей, еще и  это увидишь  у себя. Вспомнишь - будешь плеваться, слюны будет недоставать. Об этом Джон мне тоже рассказал. Они и это у вас спланировали. Как он мне сказал, возьмут вас “голенькими и тепленькими”. А что касается меня, так думаю, ты  в агенты меня не записал. Мне ничего не грозит. Другой вашей агентуре грозит полный крах, ее у вас продадут за какие-то центы с потрохами. Этот процесс уже начался.

     Сказав это, Алексен Алексенович замолчал. Выражение его лица  свидетельствовало о том, что ему  стал противен его друг Джон. Он считал его предателем национальных интересов и крайне непорядочным человеком. Алексей для него становился эталоном достоинства и чести. Он смотрел на Алексея  умиленными глазами. По-доброму завидовал своей дочери и думал, что Анюте повезло с мужем, а им - с зятем. Появилась гордость за себя, за зятя, за внуков.

     После  всего услышанного Алексею не хотелось говорить. Сидели за столом молча.

     Тишину нарушить осмелился  Алексей.   

    -Алексен Алексенович, вы рассказываете интересные вещи. Неужели этот Джон такой падкий на деньги? Если не секрет, скажите, сколько вы ему платите?

      Какой же здесь секрет? Он у меня ежемесячно получает пятьсот долларов. За эти копейки я от него получаю сведения о своих американских  деловых партнерах, о биржевых  сделках. Иногда - сведения технического характера. Хочешь, я тебе куплю сведения об американской агентуре, работающей в СССР? А ты знаешь, Алексей, как-то Джон, получая у меня в очередной раз “зарплату”, после которой он, как следует, налакался, понес какую-то ахинею, что якобы первые лица вашего государства состоят у ЦРУ на связи. Я тогда подумал, что Джон совсем пьян, и не стоит на него обращать внимания. А вот недавно, до твоих мнимых похорон, ко мне прилетел Джон и снова понес ту же ахинею. Слушай, Алексей, как ты думаешь, он что - меня проверяет?

   - Алексен Алексенович, простите,  такое заключение  дать не могу. Если бы я присутствовал во время беседы, можно было бы проанализировать, а так - не знаю, что и говорить.

    - Постой, Алексей,  у меня осталась  магнитофонная  пленочка с нашей беседой.

      Шумейко  был в шоке. Он не поверил своим ушам:   

   -  Какая еще пленка, Алексен Алексенович? Я не ослышался?

   -  Нет, конечно, Алеша, именно магнитофонная лента его беседы со мной. А ну, Ванечка, иди, принеси папе  диктофон.

      Ваня замешкался, не понял, что его попросил дедушка и переспросил:    - Деда, это какой диктофон, который поменьше размером или по больше?

    - Поменьше, внучек,  он лежит в чемодане,  сверху, с правой стороны.

      Ваня сорвался и побежал в палатку. В это время Алексей спросил у тестя,:   

    - Вы что папа,  и меня вот так  записывали?

    - Сынок, успокойся. Ты для нас член семьи, ты – это мы, думаю, что это взаимно, мы – это ты.

     Алексей покраснел, может быть, первый раз в жизни. Еле выдавил из себя:   

   - Конечно, конечно, папа. Ведь у меня нет ничего дороже, чем вы все вместе.

    -Вот и хорошо, Алеша. А вот и Ваня!

     Алексене Алексенович  включил диктофон. Из него полился  пьяный бред Джона.

    Это был действительно голос  пьяного человека. Но то, что услышал Алексей, не укладывалось в его голове. Джон называл по фамилии и отчеству очень известных людей в СССР, да и не только в СССР. Эти фамилии и лица ежедневно мелькали в прессе и на телевидении во всем мире. Алексей был в шоке. Но  диктофон не выключал, слушал, что этот Джон понесет дальше.

     Вначале Алексей заподозрил тестя. Думал:  “Алексен Алексенович просто его вербует в агенты ЦРУ. А вдруг тесть за него получил хорошие деньги? Неужели тесть его переиграл, перехитрил?” В голове Алексея прокручивались сотни вариантов. “Нет, не может такого быть, он никогда и вида не подавал, не давал оснований, чтобы так с ним поступили”.

      На вид Алексей был спокоен. Но тесть нутром чувствовал, что Алексей переживает.

      Алексен Алексенович не знал, как лучше поступить, как объяснить Алексею, что вся эта история  не должна задевать его самолюбия. Он в этом не повинен. А то, что часть верхушки ЦК КПСС  предала интересы не только партии, но и всего советского народа. Виноваты все, даже он, Алексен Алексенович, проживающий сегодня вдали от родины предков.

     Алексей молчал, молчала Анна, присутствовавшая при беседе отца с мужем. Видела, что отец переживает вместе с Алексеем. Решила нарушить их молчание и начала с того, чтобы  отец дал эти записи Алексею.

     Услышав это, Алексей запротестовал:   

    -Нет, этого мне не нужно. А сам подумал: “Не дай Бог, узнает кто-либо из нашей разведки или МИДа, ему останется жить до первого угла в Кабуле, не говоря даже о Москве. В  лучшем случае - поместят в психушку.  Никто ему не поверит, что член политбюро ЦК КПСС, да еще не один, являются агентами  ЦРУ с 1956 года. Сочтут за бред умалишенного. Ну, а если это провокация Джона, если они меня расшифровали, да еще с помощью жены и тестя? Господи, это смерть бесповоротная! Я себе этого не прощу. Этот позор достанется моим детям, моим предкам, дяде Саше. Их будут проклинать и поносить. Нет, мне лучше пустить пулю в лоб прямо  сейчас”.

     Алексей был вне себя. Хотя это для него было не ново, но чтобы это был член Политбюро Гореличев, чтобы это были Леачин и Яшин, которым известны многие секреты внешней разведки, не мог допустить. Ведь этот Гореличев много лет работал за рубежом, секретарем ряда обкомов партии, в аппарате ЦК КПСС. А Леачин ведал отделом, которому были известно многие секреты внешней разведки. К счастью, отдел не вникал в списки  зарубежной агентуры, да и из сотрудников внешки, никто не имел права не то, что выносить секретные папки, но даже делать какие-либо заметки в своих блокнотах. За всем этим  велось  строжайшее наблюдение и запись на видеокамеру, и никто не смог бы, даже если бы хотел, сделать какие-либо записи. Алексей знал это точно, об этом ему рассказывал названный отец, друг дяди Саши.  Нет, не может такого быть, это исключено. А вообще-то, все известно лишь одному Богу.

     Сделав такое заключение, Алексей успокоился. Но тут  снова заволновался:  ведь он давал подобную информацию наверх. Об этом было известно названному отцу Александру Ивановичу, который долгое время был у него связным. Ну, молодец, батя, видимо,  не все докладывал наверх» А если он эту информацию держил у себя дома?

      Алексей еще больше испугался. Ведь он друг дяди Саши! Если только эти паразиты догадаются, что известны их проделки, пиши - пропало. «Батя» погибнет второй раз уже после смерти. Господи, лучше бы ему ничего не знать! Он не мог успокоиться. В голове не укладывалось: чего же им то не доставало? Живут на всем государственном. Они и их потомки обеспечены до конца дней своих. Как же это могло случиться?

     Алексей в мыслях сокрушался. Не мог найти себе места. На сей раз  его подвело  даже видимое спокойствие.

     Это заметила жена. Подошла к Алексею, нежно обняла его и попыталась успокоить:  

    -Лешенька, ты зря беспокоишься за Александра Ивановича,- во-первых, его нет в живых, во вторых он опытный человек, и ничего с ним не могло случиться. Этот человек за столько лет работы в разведке научился всему. Он себя обязательно  чем-то подстраховался, если вообще  не перестраховался. И зря ты думаешь, что его кончили.

     Алексей уже второй раз испугался размышлений жены. В душе сокрушался, - это же нужно читать его мысли. Он только подумал, а Анушка его мысли выдала вслух. Ему показалось, что он  сошел с ума. “Неужели жена все знает и о его связях с Александром Ивановичем? Видимо, она  и его “раскрыла”? Откуда она могла догадаться, о чем он думает? Как все запутано! Нет, что-то он не о том думает! Жена - его первый помощник и самый надежный друг.” Голова шла кругом. Алексей почувствовал, что он должен остановиться, уйти от этих мыслей,  пока не поздно. И в тоже время какой  жене толк от него,  “покойного”? Ведь он  сам спланировал свою  “смерть”. Заживо похоронил себя. Не согласовал с Центром. Да и с кем там согласовывать, с сапожником что ли? Благо согласовал  с Аннyшкой. Об этом знал и сын, и тесть, видимо, догадывалась и теща, так как последняя не очень убивалась во время его похорон. Правда, сильно плакал Ваня, видимо,  больше всех чувствовал расставание с отцом. За последние приезды Ваня так к нему привязался, что  ни на шаг от него не отставал. За два-три дня нахождения дома Алексей также привязывался к сыну, они гуляли вместе по городу, выезжали на природу, забирались далеко в горы. Анна от них не отставала. Но полного наслаждения от природы они не получали, так как за отцом везде ходила негласная охрана. Да и дед тоже их охранял со своими нукерами, опасаясь, что кто-нибудь из душманов или маджахедов перепутают их с кем-нибудь другим.

     Алексей все думал и думал. Мысли блуждали в его голове. “Что же произошло на Родине? Почему члены Политбюро начали продаваться  иностранной разведке, особенно ЦРУ?” На чем попался Гореличев? Неужели на сифилисе. А ведь ему попались в руки архивные документы ЦРУ. Ведь Гореличев, еще студент первого курса юрфака, 2 января 1956 года написал расписку о согласии работать на ЦРУ. Подстать ему, Яшин ровно через месяц был завербован лично резидентом ЦРУ в Москве некем Зораном Зелцером… Здесь же подумал, а почему не воспользоваться услугами Джона?

      Во время размышлений подошел Ваня. Взял Алексея за руку, поцеловал ее и, глядя в глаза отцу, сказал:  

    -Па, ты не расстраивайся. Ведь все хорошо. У тебя есть я, мама, дедушка и бабушка, и все мы тебя любим. Давай лучше поиграем в мяч.

      Алексей выхватил из рук Вани мяч, пнул его ногой и побежал за мячом. Ваня за ним. Началась веселая игра. В игру включился дедушка, затем мама и бабушка. Вдруг дедушка вскрикнул:  

    -Чего это мы просто гоняем мяч? Давайте поставим ворота и поделимся на команды. Я - с бабушкой и Ваней, а ты, Алексей, с Анной, вы моложе нас. Поставили “ворота” и игра началась. Выиграла команда дедушки. Уж больно сражался Ваня. Бегал быстрее всех. Счет был 2х1 в пользу дедушкиной команды. Все были мокрые и вымазанные. Подошли к палатке. Дедушка вынес кувшин воды и начал всем поливать на руки….

     Вдруг раздался  крик:: «мой господин, мой господин»!

     С горки бежал Абдулла. В руках держал он  маленький аппарат.

     Вот господин! И передал аппарат Алексею Ивановичу.

     На табло высвечивались цифры.

     Взял аппарат, Алексей застыл на месте. Около минуты стоял неподвижно, затем медленно поплелся в свою палатку. Через минут десять вышел из нее весь вспотевший. Подозвал Анну, нежно ее обнял и прошептал – я остаюсь  еще на неопределенное время.

     На радостях Анна  заплакала и здесь же сквозь слезы сообщила подбежавшим родителям. Обняв друг друга, они начали прыгать.

     Абдулла понял. Поступила радостная весть. Как бы про себя сказал, снова начнется работа и приключения…

 

***   ***