РАЗОБЛАЧЕНИЕ
Через несколько часов Шумейко слушал диктофонную запись допроса Альбертова и все другие следственные допросы, то есть все, что касается секретаря ЦК Компартии Италии. Его уже ничего не удивляло. Он еще тогда, возвратившись с Урала в Москву, понял, что Панкратова-Клауса кто-то курировал из Москвы. Даже были предположения, но боялся, что Александр Иванович подымет его на смех. Прошло столько лет и, наконец, он выяснил причину внезапной гибели Панкратова-Клауса. Оказывается, он курировал Уральскую агентуру ЦРУ, а его курировал Милерман. Все срослось и сужалось. Четыре сильнейших разведки и контрразведки мира, в том числе и Советские, попали в паутину, сотканную супершпионом Милерманом. Видимо Клаус и не предполагал, что на родине его дни сочтены. Милерман и руководство ЦРУ решило пожертвовать его жизнью, за то сохранить десяток ценнейших агентов в промышленном центре Советского Союза в опорном крае России. Значит, для них еще не наступил час «Ч». Стало все ясно и с Серовским законсервированным агентом. Стало понятно, почему до сих пор Митрохин и его покровитель генерал-полковник Колмогоров находятся на свободе. Видимо, арест Панкратова-Клауса для ЦРУ был полной неожиданностью. Его арест спутал карты не только ЦРУ, но и московскому айсбергу. Они торопились быстрее заполучить Панкратова-Клауса только для того, чтоб он не раскрыл всех Уральских агентов и не дал возможности выйти на Московских. Вот что оно тогда было. А жаль, что мы с Бохвостовым не сразу начали допрашивать Клауса-Панкратова. Вот почему я так срочно понадобился в Москве. Здесь стало понятна и связь и с Ивдельской тюрьмой. Там содержались преимущественно убийцы и смертники. Об этом знал Панкратов-Клаус. По большому счету сегодня нужно искать агента среди сотрудников управления исполнения наказания Свердловской области. Там корень зла. Но что это даст, все упрется в тоже КГБ СССР, в конечном итоге закончится в ЦК КПСС. А там, пиши, пропало. Нужно оставить все это до лучших времен. В то же время Шумейко подумал, что нужно поручить своим однокашникам по «лесному» училищу, поковыряться в управлении. Если что и обнаружится, он будет в стороне. Его никто не заподозрит. Агента возьмут на кручек. Не всегда же будут править одни и те же члены политбюро. И в то же время Шумейко сокрушался масштабами предательства интересов Советского народа членами Политбюро ЦК КПСС, правительством Советского Союза. Никто не гнушался самых грязных приемов, манипулируя общественным мнением и действуя от имени народа. Это было видно и здесь в Афганистане. Все направления боевых действий планировались Генеральным штабом вооруженных сил Советского Союза. Для членов Политбюро, генералитета и предателей из высших сфер государственной власти наркотики, заменив доллары, служили вознаграждением США и Израиля за предательство. Вот почему Смирнов, управляющий делами ЦК КПСС, беспрепятственно разъезжал по миру. Вот почему США молчали о нарушении Женевской Конвенции по правам человека, о произволе и вседозволенности творимых на территории Советского Союза.
Его мозг работал, как показать все это рядовым исполнителям офицерам центрального аппарата КГБ СССР и внешней разведки. Ведь они, что слепые котята, даже не догадываются, что происходит в их аппарате и что творит Советский генералитет с их помощью. А выезжать в Москву он четко понимал, что там его жизнь будет вести отчет на часы. Смерть неминуемая. Милермана и его базу ему никто не простит. Он разрывался на куски. Он видел вокруг одно предательство. Чем дальше шло время, тем больше он понимал свою бесполезность Советскому народу и государству. Оставалось уповать на однокашников из лесного училища. К сожалению, их считанные десятки и то все они на второстепенных должностях. Он стал подозревать и помощника Генерального секретаря ЦК КПСС – руководителя специальной политической Службы Советского Союза.
К счастью он ошибался, так как не знал, что творится в аппарате помощника. Он еще не знал, что помощник генсека, видя его мытарства, откомандировал к нему полковника в качестве его заместителя, проработавшего в США на нелегальном положении более семнадцати лет и не согласившегося с методами работы заместителя Председателя КГБ СССР и с притеснениями заместителя прокурора группы войск в Германии полковника Бохвостова.
Он не знал, что благодаря полковнику была спасена жизнь Бохвостова и его семье, что благодаря полковнику, предстоит встреча с Феньковским и другими предателями. Это все еще предстояло ему узнать и пережить. Все осознать и принять правильное решение. Чем все шло дальше, тем больше он понимал значимость названного отца как для него лично, так и государству в целом и собственную беспомощность.
В такой суматохе его мозг неоднократно толкал и возвращал к семье. Он знал, что в случае его отстранения, аппарат КГБ СССР и внешней разведки обязательно займутся его семьей. Они напомнят и те незначительные вливания в предприятия дедушки Анны перед его внедрением в Афганскую жизнь. Могут напасть на нить провала Итальянкой наркосети и пропажу Смирнова.
Все это с каждым днем становилось очевидным. Нужно было прятать семью от этих злых людей. Нужно менять их фамилии и место жительства. Нужно было что-то предпринимать, но он не знал, как подступиться к тестю. Ему было стыдно, что Советское государство беспардонно вмешалось в их жизнь посредством его женитьбы на их дочери и, сейчас преступная верхушка государства, злоупотребляя доверием народа, использует его и его семью для извлечения собственной выгоды в ущерб все тому же народу, в ущерб государству.
Он сам ужаснулся такому заключению, начал себя в этом корить. Но это была сущая правда. Поймав себя на этом он поблагодарил Бога, что он дал ему таких как Бохвостов, Краснов, Селезнев, командующий и многих других патриотов Великого Отечества. Он облегченно вздохнул и подумал, ЦРУ и МОСад думали, что Афганистан положит начало какому-то концу, но они ошиблись. Их планы положили начало великого. Он сам еще не осознавал всей обстановки, так как его жизнь была разорвана с жизнью в Советском Союзе. Он чувствовал, что там, далеко на родине, происходит что-то не то. Но ему очень хотелось добра своей стране, своему народу.
Размышления Шумейко прервал телефонный звонок.